Первая заповедь Звездного Флота: Верить в Варп!!!!
Ночь утонувших звуков
Автор: StarDropDream
Перевод: Seymour_Ridmoton [Mr. G]
Бета: I_saw_a_unicorn
Фандом: Хеталия (с) Химаруя Хидекадзу
полная шапкаПерсонажи: Артур (Англия), Альфред (Америка), а так же великие исторические личности, неизвестные местные жители и упоминание других держав мира.
Пары: USUK
Рейтинг: PG-13 за мат, кровь и вообще войну.
Краткое содержание: Сюжет сосредоточен над серьёзным решением Америки вступить в войну, попутно глубоко копая в его «особые отношения» с Англией.
Предупреждение: Фик – исторический. Он написан по Второй Мировой Войне, поэтому содержит много исторических деталей, в основном связанных с блицкригами в Англии и политикой США относительно вступления в войну с Германией. А так же не забывайте, что мнение автора не всегда совпадает с мнением героев.
Благодарность: Не секрет, что нам всем в школе рассказывают историю очень-очень относительно страны, поэтому спасибо дяде Химаруе за то, что он создал Хеталию и дал предлог поинтересоваться мировыми событиями ещё и в ракурсе иностранцев.
Ссылка на оригинал: тут, разрешение соответственно получено.
Статус фика: 15/15 закончен
Статус перевода: 15/15 закончен
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая [*]
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
читать дальше
- Что президент сказал?! – Альфред в шоке смотрел на собеседника.
- Он хочет, чтобы мы немедленно вернулись в Штаты, - вкрадчиво повторил посол.
Джонс взволнованно подлетел к Уинанту.
- Ты в этом уверен? Он сказал, зачем?
Посол не ответил, лишь нахмурился. Он явно не мог такое выдумать или как-то переврать слова президента. Альфред напряженно выдохнул, сложив руки на груди, и заходил по комнате, перебирая в голове все возможные причины. Если Рузвельт так срочно звал их обратно, это значило либо очень хорошие новости, либо чрезмерно плохие. Только сам Америка уже не зал, что для него плохо, а что хорошо. Джонс так долго шагал туда-сюда, что даже не заметил, как Уинант вернулся к своим делам. Посол рассортировал все, что лежало у него на столе, из-за чего его рабочее место заметно опустело.
- А как же Артур?
- Прости, что? – Уинант вскинул голову.
- Англия, – помедлив, уточнил Джонс, - Что с ним будет? А с его людьми и Премьер-Министром?
- Мы уезжаем лишь в тридцатых числах мая, - с улыбкой заверил посол, - Времени достаточно, чтобы попрощаться.
- Причем тут это? – резко отозвался Америка, чувствуя знакомый жар на шее и подступивший к щекам румянец, - Мне просто… интересно, как они это воспримут?
Уинант продолжал натянуто улыбаться.
- Я больше волнуюсь о том, когда мы вернемся в Великобританию снова, - мужчина опустил взгляд, - Хотя скорее всего беспокоится придется только мне, бог его знает, какие у Господина Президента планы… Не знаю, позволит ли он тебе ещё раз поехать за Атлантику.
Альфреда приморозило к месту. Он совершенно не думал, что такое событие, как отъезд, могло в серьез произойти. Да ещё и безвозвратный отъезд. Уинант, очевидно заметив потрясение, державы, вздохнул и улыбнулся.
- Сейчас не нужно об этом всем думать, Альфред. Я просто хочу, чтобы ты был готов… И, если с кем то хотел попрощаться, успел это сделать.
- С кем это, интересно, – огрызнулся Альфред, после чего вышел из кабинета.
- Эй, старикан! Ты здесь? – позвал Америка, без стука приоткрывая дверь. Из глубины дома послышалось глухое ругательство. Посчитав это своеобразным приглашением, Альфред зашел, пинком закрывая за собой дверь. Он осторожно шагал по комнате, которая по прежнему была во власти беспорядка, пыли и общей разрухи. Артуру теперь не достает времени, большую часть которого он проводит явно не за уборкой, а с Премьер-Министром и под тщательным присмотром всего парламента.
Альфред вдруг вспомнил, что почти не видел Артура с последней бомбежки.
Выглянув из-за угла, Джонс оказался в знакомой кухне. Артур был тут как тут, стоял за раковиной и активно что-то оттирал. Как ни странно, предметом его труда оказалась недавняя рубашка, в которой он пережил последний блиц. И теперь усердно пытался вывести темные пятна крови.
- Да, эту войну тебе не выиграть, - не долго думая, прокомментировал Альфред. Англия выпрямился и адресовал Джонсу уничтожающий взгляд.
- Я полагаю, ты понятия не имеешь, что значит проигрывать, так что, будь добр, закрой рот.
Альфред устало вздохнул. Помешкав, он все же сказал:
- Ты… выглядишь лучше.
И это было чистой правдой. Артур по крайней мере меньше стал походить на призрака, чем в первые дни вернувшихся бомбежек. Он по-прежнему был слишком тощ и бледен, и перебинтован, как мумия, но его рука хотя бы зажила. А может он просто уже привык терпеть боль.
Синяки под глазами никуда не делись, однако взгляд теперь излучал какую-то живую искру – пусть даже эта была искра ненависти к пятнам на рубашке, но она была.
Артур не удостоил Джонса ответом, продолжая стирку. Он и правда проигрывал эту битву, ибо, чем сильнее приходилось тереть, тем болезненней отзывались незажившие раны на теле, и Артуру то и дело приходилось останавливаться, чтобы перевести дух.
Альфред незаметно оказался рядом, опираясь о кухонную стойку, и, сложив руки на груди, стал пристально наблюдать за работой хозяина рубашки. Прошло немало времени прежде чем кто-либо из них заговорил.
- Ну что ещё? – раздраженно выпалил Артур, не отрывая взгляда от мыльной пены в раковине, - Ты скажешь, что тебе здесь надо? Или опять пришел донимать меня?
Альфред сглотнул, набираясь смелости.
- Я уезжаю домой.
Руки Артура замерли.
- Это ненадолго. Вроде, - тут же добавил Америка, не зная, зачем вообще пытается объясняться, - Президент хочет о чем-то поговорить с Уинантом, так что попросил меня поехать с ним. Посол говорит, что это лишь на время, и…
Артур не поднимал глаз от раковины, но и не продолжал оттирать пятна с рубашки ещё как минимум минуту. Лишь потом, постепенно нащупав мыло и щетку в воде, вернулся к стирке.
- Откуда такая нужда сообщить это мне?
- Не знаю, - Америка пожал плечами, - Я решил, ты захочешь быть в курсе.
Помедлив, он пояснил:
- В том случае, если есть что передать через меня президенту. Какое-нибудь послание.
- Ты вряд ли захочешь повторять вслух мое послание для твоего босса, - мрачно отозвался Артур.
- Ну да…
Альфред молча смотрел куда-то в стену, а Артур продолжил стирать. Эту паузу нельзя было назвать неловкой, хотя и комфортной тоже.
- Слушай, отойди-ка, - Альфред уверенно, но не очень сильно – помня о ранах – сжал плечо Артура, отводя его в сторону, - Дай я доделаю. Ты со своей рукой век будешь возиться.
- Прошу прощения? – знакомым взвинченным тоном начал было Англия, подобравшись в предвкушении ругани. Но Джонс не обратил на это внимания и, мягко, но настойчиво оттолкнув Артура от раковины, взял у него из рук щетку.
Лицо Англии потемнело от злобы.
- Опять ты со своей жалостью…!
- Я тебя не жалею, - перебил его Альфред, снимая и вешая куртку на один из кухонных стульев. Затем он быстро закатал рукава и принялся за нелегкое дело по оттиранию пятен крови от сорочки. У него ничего не болело, и процесс стирки худо бедно выходил быстрее, - Просто смотреть противно на то, как ты корчишься. Да и я неплохо справляюсь, видишь?
Артур не сводил хмурого взгляда с его лица, но Джонс продолжал игнорировать его, сосредоточив все внимание на рубашке. В процессе Альфред то и дело окунал кончик своего галстука в воду и, замучившись отбрасывать его на плечо, наконец оторвался и, ослабив узел, снял галстук вообще.
- К тому же. - добавил он, возвращаясь к стирке. - Это самое малое, что я могу сделать в благодарность за чай, который ты, кажется, собирался мне предложить.
- Я не собирался ничего предлагать. - отозвался Артур. - Да даже если бы и собирался… у меня просто нет чая.
- Да ладно? – засмеялся Америка.
- Поставки закрыты, забыл? – Артур шагнул к одному и своих шкафов и распахнул обе дверцы, являя взору немногочисленное их содержание. - Из Штатов, правда, кое-что пришло недавно.
- Правда? – Альфред в изумлении оторвался от своего дела.
- Бекон, яйца, топленое молоко, фасоль и мясные консервы, - ответил Артур, задумчиво глядя в потолок, вспоминая весь список, - Боже, как ты можешь не знать о собственных поставках? Твой посол тебе не говорил?
Альфред замялся.
- Мы не всегда получаем информацию от Штатов.
- Неужели? – в этот раз Артур был действительно удивлен.
- Да. Большую часть новостей мы с послом получаем уже от… твоих людей. - нехотя признался Альфред. - Звонки идут очень редко, а почта неизвестно вообще ходит ли.
- Твой босс не держит тебя в курсе?
- Ну он же занятой человек. - с притворным восхищением ответил ему Джонс.
- Ну конечно. - задумчиво проговорил Англия, уже вовсе не сурово. - Наверное, ты…
Он оборвал себя. Затем закрыл шкаф и отошел на несколько шагов, оглядывая грязный серый от пыли пол. Англия сходил куда-то за метлой и вернулся с явным намерением победить хотя бы на этом поле. Он не смотрел на Альфреда, а тот – так же продолжал молча стирать рубашку.
- Это хуже, чем взрывы, - тихо пробормотал Уинант своей державе перед тем, как развернуться навстречу десяткам вспышек фотоаппаратов.
Он говорил с репортерами вежливо, не удостаивая их никакими комментариями по поводу своего возвращения в Штаты. На смотровой площадке аэропорта Ла Гуардия собрались сотни людей, дабы поприветствовать посла.Уинант, явно не испытывая восторга от бурных аплодисментов и приветствий, лишь затравленно махал шляпой, пока они быстрыми шагами преодолевали путь от самолета до терминала. Альфред следовал за ним, пробираясь сквозь обступившую их толпу.
Такое количество народа можно было объяснить лишь статьей с первой полосы «Нью-Йорк Таймс» - Уинант по прилету как раз передал экземпляр газеты Альфреду, – в которой говорилось о внезапном и неожиданном возвращении посла из Великобритании для переговоров с президентом и членами парламента. Пробежав глазами по первым строчкам статьи, Альфред даже не удивился, что вокруг их приезда подняли такой шум – и эта причина уже не была для него тайной.
«Мистер Уинант без сомнения прибыл в Штаты так быстро, чтобы сообщить о самых главных нуждах Англии и заверить в их неумолимой важности. - писала некая Энн О’Хара МакКормик, имя которой Альфред сразу вычитал в конце колонки. – Война достигла своего апогея.»
Посол вместе с Америкой буквально запрыгнули в машину, ожидающую их, и сразу поехали в направлении Белого Дома.
- Я не успокоюсь, пока не добьюсь понимания от мистера президента, - сказал Уинант, угрюмо глядя на свою шляпу, которую невольно стискивал в руках.
- Поэтому ты и вернулся, - согласно закивал Альфред. Он хотел обнадеживающе похлопать посла по плечу, но тот, кажется, был слишком напряжен, чтобы воспринять этот жест в качестве поддержки, - Всё будет отлично. Ты скажешь то, что должен сказать. Ведь это важно для всех.
Уинант поднял взгляд на свою державу, и Альфред улыбнулся ему, поправляя сползшие очки.
- Что ж, - мужчина постарался улыбнуться в ответ, - Полагаю, раз уж моя страна заверяет меня в этом, спорить нет смысла.
По просьбе президента Альфред и Уинант остались в Белом Доме на несколько дней. Теперь, когда им больше не надо было никуда бежать, когда они вернулись и были там, где должны были быть – дома, – Альфред напротив не мог сидеть на месте. Не мог перестать все время думать.
Он действительно жаждал поскорее уехать из Лондона, убраться подальше от ужаса и постоянного ожидания страшной участи. Теперь, неспешно прогуливаясь по садам Белого Дома, Америка никак не мог собрать мысли в кучу. Да, он чувствовал облегчение и радость от того, что, наконец, оказался на родной земле, в окружении своего народа, своей природы и естества. И вместе с этим ощущал непонятную отстраненность ото всего этого – почти как тогда в Лондоне, только в два раза сильнее.
Поэтому Альфред не находил себе места, не знал, чем себя занять. Забыл, как живут люди там, где земля не вспорота, словно чудовищем, где нет опасности оказаться взорванным, сгореть заживо, умереть с голода или в один миг остаться без крова. Забыл, как люди живут здесь, где нет тягостного ожидания в тишине ночи, поглощающей все звуки.
Абсурд, - мрачно подумал Альфред, - Чувствовать себя неспокойно на собственной земле, и спокойно – в Лондоне…
Он должен быть счастлив вернуться домой. Может быть пойти поговорить с Первой Леди? Они так давно не виделись, она точно поможет ему почувствовать себя в своей тарелке.
Интересно, как там Артур?
С тяжелым вздохом Альфред остановился посреди сада. Тело не двигалось, а разум продолжал бежать со скоростью света. Альфред нервно прикусывал губы, окатываемый волнами одних и тех же мыслей. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Однако сердце всё равно колотилось ровно так же сильно, как при первой встрече с Англией.
В дверь гостевой, которую занимал Альфред, негромко постучали.
- Открыто.
В проеме показалась голова Уинанта. Мужчина радостно заулыбался, поймав взгляд Альфреда, из-за чего последний почувствовал моментальный подъем настроения. Было странно не видеться с Уинантом днями. В Лондоне, помимо бегства от снарядов и помощи Артуру по дому, Америка почти всё время проводил в посольстве, если не помогая, то по крайней мере болтая с Уинантом. Теперь же, не считая утренней встречи с Первой Леди, Джонс весь день был предоставлен сам себе.
Неужели он настолько отвык от своего уединения?
- Привет, посол! – радостно обратился он, спрыгивая со своего кресла, - Что нового?
- В данный момент я ожидаю встречи с мистером президентом, - ответил Уинант, снимая свою шляпу.
- Вы всё ещё не поговорили? – удивился Альфред, садясь обратно.
Качая головой, посол опустился в соседнее кресло.
- Сейчас у него, как никогда, много дел. Я понимаю, что некоторые из них важнее прочих.
Голос Уинанта был спокоен, как и руки, держащие шляпу, однако Альфред видел, сколько эмоций отражается в его глазах. Видел, как посол сосредоточен на будущем разговоре, и как сильно желает высказать президенту Соединенных Штатов всё то, что так долго держал в голове.
- Мне, правда, удалось поговорить с некоторыми начальниками штаба и членами кабинета министров, - при этих словах лицо Уинанта тронула улыбка, - И кое-что меня удивило.
- Что же?
- Непоколебимость мнений. Видишь ли, хоть господин президент не видит и не понимает критичности ситуации за океаном, в администрации всё же считают, что британские конвои стоит защищать и сократить потери при перевозке.
Лицо Альфреда заметно оживилось. Такого поворота он никак не чаял.
- Нельзя сказать, что президента этот вопрос вообще не волнует.
- Конечно, - согласился Альфред, - Он просто…
- Не предпринимает шагов. - со вздохом закончил за него Уинант. - Хотя пару раз он пытался... Сделать хоть что-то.
- Например?
- Например, провизия из Штатов теперь идет напрямик в тыл британских войск на Ближнем Востоке. Им не нужно разгружаться и пересылать всё из портов Англии.
- Думаю, это естественно - портовые города же сейчас бомбят, - отозвался Альфред. Он впитывал с жадностью каждое слово Уинанта, ибо был настолько отрезан от своего народа, что боялся представить, какое сейчас может бытовать мнение на счёт этого всего. И новость о том, что какая-то часть людей здесь, в Америке, не просто ратует, а действительно пытается помочь Великобритании, была очень приятной. Как бы Джонс ни пытался задавить это радостное чувство, оно не проходило.
- Господин президент также утвердил разрешение ремонта британских судов на наших судоверфях. А лётчикам позволено маневрировать и тренироваться на наших аэродромах, - сказал Уинант, - Обе этих просьбы исходили от мистера Гарримана.
- Хм, - отозвался Альфред, - Что ж, это хорошо, не так ли? Какой-то сдвиг.
- Определенно сдвиг. Но… я сомневаюсь, что после этого Америка сможет продолжать утверждать свой нейтралитет, - посол сказал это непринужденным тоном, однако посмотрел на державу крайне испытующе. Альфред почувствовал, как защипало щёки. Но Уинант не стал это комментировать, а лишь добавил: - Конечно, Штаты не оказывают такой любезности всем странам Оси. Но всё же наши действия сдерживают в Тихом Океане Японию.
- Ну да, - немного отстраненно согласился Альфред, пожимая плечами, - Я знаю.
Уинант продолжал задумчиво изучать лицо державы. Джонсу было невыносимо от ощущения жара на ушах, они наверняка были красными, как помидоры.
- Что ж, это действительно классно… В смысле… Я думаю, им это сильно поможет. Ну, британцам.
- Поможет, - согласился Уинант, - Но будет ли этого достаточно?
Альфред в недоумении нахмурился.
- Президент уже значительно расширил зону обороны, - продолжил посол прежде, чем Джонс успел подумать над ответом, - Это случилось в апреле.
- И мы ничего об этом не слышали? – лицо Альфреда помрачнело.
- Новость и правда «долгожданная», если ты меня спросишь. Не стоило мне уповать на мистера Черчилля в плане новой информации из Штатов, - Уинант раздосадовано вздохнул, - Я уверен, он мог говорить что-то о границах и безопасности во время наших бесед, - повисла пауза, посол неуютно заерзал на кресле, затем кашлянул и продолжил: - Просто эти беседы были столь часты и насыщены, что я мог упустить важную деталь. Главное, новость хорошая.
- Значит, мы теперь… - начал Джонс и осекся.
- Что? – опомнился Уинант.
- Какова теперь граница нашей зоны обороны?
- Территория патруля наших воздушных войск и военно-морского флота покрывает больше двух третий океанских вод между Штатами и Великобританией. До самой Гренландии.
Альфред молча кивнул.
- Однако они не станут открывать огонь, если на них не нападут первыми.
- И… всё? – спросил Америка, внимательно глядя на посла, - Больше ничего?
- Больше ничего, - ответил Уинант, теребя полы своей шляпы, затем со вздохом поднялся с кресла, - Приближенные президента, однако, не на шутку встревожены и озадачены этой, как они утверждают, пассивностью и нежеланием делать что-то более конкретное.
Альфред тоже встал, чтобы проводить посла до двери. Взглянув на часы, он понял, что скорее всего подошло время очередного собрания в Белом Доме.
- Сдается мне. - приглушенно сказал Уинант, глядя на дверь. - Господин президент опирается на общественное мнение в то время, как общественность ждет решения от него самого.
Альфреда охватила волна мурашек.
- Тогда мы…?
- «Всё кроме войны» уже не спасет Англию, - ещё тише ответил Уинант и вздохнул, - Но президент всем своим существом отрицает факт вступления в конфликт. Это можно сказать с уверенностью. Ему проще последовать общественному мнению, чем вести его за собой.
Молчание после этого ненадолго затянулось. Альфред невидящим взором наблюдал за тем, как Уинант рассеянно теребит ручку двери.
- Он… просто ждет. Так?
Посол в недоумении посмотрел на Джонса.
- Ждет, что кто-нибудь снимет с него ответственность за принятие этого решения. Он утверждает, что не может иметь личного мнения, поскольку всё зависит от его людей, - к горлу подступил плотный ком, Америке было трудно говорить о своем президенте, потому что каждое слово отражало правду и о нем самом, - Он ждет чьей-то чужой инициативы, чтобы появилась причина защитить британские корабли и вступление в войну… И не признает, что может хотеть этого сам, что чувствует за этим верное решение. Потому что он… не хочет. Потому что просто старается сохранить народное единство.
Уинант улыбнулся, хотя Альфред этого и не заметил, и нерешительно поднял руку. Недолго подумав, посол крепко сжал плечо державы, после чего тихо исчез за дверью. Альфред ещё долго стоял на месте.
Америка украдкой высунулся из-за двери в кабинет президента. Это была его не первая попытка за последнюю пару часов. Он ни столько пытался скоротать время, сколько действительно хотел, спустя столько месяцев, увидеть своего босса. В конце концов, интересно было уже просто смотреть на родимые стены после долгой отлучки. Президентский кабинет не являлся первым в списке посещаемости, ведь Альфред не ожидал там никого увидеть. Поэтому, когда на него уставились несколько военнослужащих, Джонс немного опешил.
- Извините, я…я просто ищу президента, - нашелся он, заморгав от удивления.
Большинство лиц отвернулось, и реплика была проигнорирована. До Альфреда донеслось: «А, это тот помощник посла»
Джонс так и замер в дверях с окаменевшим лицом, не представляя, как следует реагировать на данный тон, ведь звучало это почти что как «пошёл вон». Альфред внимательно вгляделся в лица присутствующих и понял, что знакомы ему далеко не все. Начальники Гражданской Обороны – Стемсон и Нокс, - а также главы военного руководства – Маршал и Старк. Итого четыре. Остальных высокопоставленных сотрудников Белого Дома Альфред знал плохо. И, судя по всему, они были так же осведомлены о Джонсе. Просто работник из посольства.
Альфред вышел и закрыл за собой дверь, но из любопытства остался стоять рядом спиной к стене.
В кабинете довольно долго было тихо, пока, наконец, чиновники не возобновили прерванную Альфредом беседу.
- У общественности смутное и неточное представление о ситуации за океаном – из-за чего люди и делятся на два лагеря. Но общественное мнение не важно, потому что конгресс и военные всё прекрасно видят. И все конгрессмены выступают против объявления войны и конвоирования кораблей, как бы отрицательно это ни сказалось на делах Гитлера.
Другой голос, который был незнаком Альфреду, поддержал это изречение:
- Мы итак зашли слишком далеко в помощи Великобритании. Это не говоря уже о том, что есть серьезные причины сомневаться, что страна вообще выживет. Если посмотреть на их нынешние поражения под Грецией и Северной Африкой, становится ясно, что это всего лишь вопрос времени прежде, чем Англия падет.
Альфред вжался в стену, внимательно вслушиваясь в каждое предложение. Первый говоривший продолжил:
- Мировое сообщество считает, что с англичанами уже покончено. Так говорят на всем северном и западном побережье Африки, и на Дальнем Востоке. Им конец. Поэтому с нашей стороны было бы мудро разорвать все связи с Великобританией. Сосредоточиться на собственных нуждах, а не на невзгодах уже вот-вот почти захваченных островов. Как будто британцы сделали бы иначе на нашем месте, верно?
Теперь заговорил, кажется, Нокс, - Альфред не был уверен.
- Но планировать все наши действия с учетом неизбежного падения Великобритании не несет в себе здравого смысла. Как и не дает преимущества войскам.
- Даже если мы присоединимся к войне сейчас, жители просто не готовы. У нас нет стратегических запасов, ничего не мобилизовано – ни производство, ни люди. Согласитесь, даже нынешняя затрата ресурсов по подготовке британских войск мало чем помогает.
- Это помогает им продержаться дольше.
- Они и сами держатся неплохо. А если не продержатся, это их дело, не наше. Европа - это не наша забота.
- Нами утверждено соглашение о Ленд-Лизе.
- Да, о минимальном обеспечении продовольствия. Но никакого оружия, самолетов, танков или чего-то подобного мы не предоставляем. Разве у нас налажено массовое производство военной техники? И, будь даже налажено, где найти столько кораблей, чтобы доставлять всё это до Англии?
В кабинете повисла короткая, но неприятная пауза.
- Наши промышленники единолично против крупномасштабных военных заготовок.
Кто-то рассмеялся.
- Да, я бы посмотрел на лицо Генри Форда, когда ему придет заказ на технику для британцев.
- Он верно говорит, - поддержал кто-то ещё, - Мы не можем позволить себе выйти из изоляции. Эта не наша война, но мы делаем её своей, облегчая страдания какой-то умирающей державы. Неужели вы думаете, что Германия по-прежнему будет считать нашу позицию нейтральной после такого? Мы не снабжаем военными материалами ту же Японию, так зачем снабжать ими Англию?
- Давайте смотреть правде в глаза: США давно обманывает обе стороны Атлантики. Мы заявляем им, что обеспечиваем стабильный поток этих самых военных материалов по Ленд-лизу. Тогда как в реальности его фактически нет. Если мы на словах так ратуем за британцев, заметьте, якобы в ущерб Гитлеру, - то делаем позорно мало!
- Это уже не наша проблема.
- Нет, это уже наша проблема. И поэтому нам давно пора удвоить наши усилия по поддержке.
- Для нас лучше оставаться как можно менее вовлечёнными. Пусть британцы сражаются, мы не обязаны ввязываться в это. Наши действия закономерно ограничены Ленд-лизом, так что нынешней поддержки достаточно. Исход этой войны от нас не зависит.
- Верно! Мы уже делаем для них, что можем. Господин Президент принял верное решение.
- Но что если мы…
- Англичане сами справятся. Как уже ранее сказали, Америке нет никакого смысла ввязываться в войну. И этого не произойдет, ведь Конгресс не допустит такого решения, а господин Президент не станет даже настаивать на обсуждении. Нам незачем быть вовлеченными в очередную войну в Европе.
Мужчины продолжали препираться, иногда повышая голос, а иногда понижая до тихого возмущения. С каждым новым высказываем Альфред чувствовал то подъем где-то в груди, то ледяной ком в желудке. А в некоторые моменты его охватывала бессильная злость за тех людей, которые остались в Лондоне и ждали помощи. За Артура.
Вашингтон, где люди отказывались принимать факт поражения британцев в войне или, хуже того, говорили об Англии, как о уже поверженной стране, казался Альфреду чужим, потусторонним миром. Такого просто не могло быть. Это ощущение внутреннего раздора с собственными людьми было физически мучительным.
Альфреда затрясло, он прикусил губу, пытаясь справиться с неодолимым вихрем эмоций, подступившим к самому горлу. И едва сдерживался, чтобы не закричать.
Им всем до лампочки! Они делают вид, что все уже кончено и никакой проблемы нет! Другие прикрываются пожеланиями и слепым оптимизмом, дурацкой вероятностью успеха, то и дело повторяя «слишком мало», «слишком поздно»!
- Они не понимают настоящей важности! - глядя в пол, прошептал Альфред, - Они не видели ничего! Они не видели его лица…
Альфред оборвал себя, делая вдох, чувствуя, как напряжены все мышцы тела. А потом, не давая себе времени на раздумья, с силой распахнул дверь в кабинет.
Чиновники все, как один, замерли, обратив взоры на вошедшего. Альфред знал, что на лице у него скорее всего написан самый злобный оскал, на какой он только был способен, но ему было плевать.
- Не важно, волнует вас судьба Англии или нет! Но почему вы так упираетесь и не хотите понять, что каждый день отсрочки от участия в войне – это риск не просто обречь Европу на захват, но и потерять шанс победы в принципе?
Мужчины были ошарашены ни столько резким появлениям Джонса, сколько его внушительным тоном – Альфред почти кричал. Державу сильно трясло, руки были сжаты в кулаки, но он не смел отступать.
- Силы Англии висят на волоске! – сказал Америка твердо, оглядывая лица, так как не знал, кому именно адресовано его недовольство.
Вдруг его так же внезапно, как собственный порыв, осенило, что он действительно ворвался в кабинет. Причем ворвался, чтобы защитить Артура.
Альфред почувствовал, как кровь отлила от лица, и выпрямился, прочищая горло.
- Я…
Чиновники продолжали молчаливо на него таращиться. Наконец, один из них сказал:
- Нам не нужны сердобольные лекции об англичанах от людей Уинанта.
Альфред стиснул зубы, со стыдом понимая, что краснеет.
- Я не это хотел…
- Мы прекрасно понимаем, как вы в посольстве относитесь к этой ситуации. Если бы решать было вам, Штаты вступили бы в войну уже в полдень. - сказал другой чиновник, подавляя усмешку. - Но в том и проблема, что из желания прийти к решению поскорее, вы не видите всей сложности.
Пока они говорили, Альфред то сжимал, то разжимал кулаки.
- Нам в любом случае лучше держаться подальше от этого, - добавил один из военных, - Британцы не раз доказывали, что могут постоять за себя. Это ведь империя. А империи под силу самостоятельно себя обеспечивать и тренировать своих людей…
- Вы ничего не знаете! – резко перебил его Альфред, теперь точно перейдя на крик, - Вас там не было! Вы все ничего не знаете!
- Тебе следует уйти, - сказал кто-то, делая шаг к Джонсу и настойчиво толкая его к двери, - Ты не являешься членом военного совета, поэтому тебя здесь вообще быть не должно. Без сомнения, посол ждет тебя в своем кабинете.
И с этим Альфреда бесцеремонно вытолкали за дверь.
Уинант то и дело ерзал на своем сидении по соседству с Альфредом.
- Не надо так нервничать, всё будет в порядке, - тихо заверил Джонс. Посол быстро кивнул, явно почти ничего не слыша.
Будучи тем, кто обладает первоочередной информацией об опасном положении Англии и готовый перед самим президентом настоять на необходимости войны, Уинант весьма терпеливо ждал начала митинга. Альфред видел, как посол чуть ранее беседовал об этом с другими высокопоставленными лицами, и слышал, с каким напором он говорил – без пауз и даже почти не спотыкаясь на словах.
Наконец президент зашел в кабинет. Все присутствующие встали. Джонс заметил, что Уинант подобрался, как на парад: лицо серьезное, спина по струнке, подбородок высоко вздернут – он никогда, ни на одной встрече, не видел его таким.
- Господин президент, - уверенно обратился посол. Но перед тем, как объявить щекотливую повестку дня, необходимо было соблюсти формальности, представить некоторых членов митинга, пожать руки и сказать пару приветственных слов. Уинант, оставаясь таким же собранным, не выдавая и толики волнения, ждал завершения этого ритуала. Он не на секунду не отрывал взгляда от лица президента.
Когда Рузвельт кивнул, велев Уинанту продолжать, тот заговорил без какой-либо вступительной речи.
- Британский народ – на пороге неизбежного. Им необходима военная поддержка – с воздуха и с моря, - а также американской морской пехоты. Необходимо не просто информировать их об атаках, но и защищать.
Альфред смотрел то на Рузвельта, то на Уинанта, прикидывая реакцию первого на прозвучавшие слова и удивляясь, как последний может говорить так спокойно при столь сильном зажиме.
- Слухи о том, что Британия вот-вот перейдет к мирным переговорам с Германией, есть абсолютная ложь, - быстро продолжил посол, чем удивил Джонса ещё сильнее, так как об этом он слышал впервые, - И, если Соединенные Штаты не вложат в поддержку Англии достаточно усилий, британцы не сдадутся, а пойдут на смерть.
Президент молчал. И Уинант решился добавить:
- Нам нельзя терять не минуты, господин президент.
Рузвельт и на это не ответил сразу. Выражение лица его было нерасположенным, но он явно что-то обдумывал. Уинант так и стоял, как вкопанный, в ожидании. Альфред даже слегка подался вперед, не представляя, как выглядит его собственное лицо в комплекте со всеми остальными, однако зная, что жажда услышать ответ президента у всех была одинаковой.
И вот Рузвельт приподнялся на своем видении, прочистил горло и обратился к одному из своих людей:
- Пошлите четыре сотни юнитов морской пехоты в Исландию. Поставьте там фронт защиты от немецких войск.
Президент на некоторое время затих и вслед за ним замерли все присутствующие.
- Предупредите, что я уполномочил военную защиту американских торговых и армейских судов до границы Исландии. Им разрешено открывать огонь по удаленным целям, если это будет необходимо.
Один из помощников быстро все записал, дал президенту на подпись и затем быстро покинул кабинет.
- Сэр, - обратился Уинант уже не так настойчиво, но по-прежнему прямолинейно, - Как быть с охраной британских судов? Разве на них этот приказ не должен распространяться?
Рузвельт отрицательно покачал головой.
- Я не несу ответственности за английских граждан. С ними ситуация не изменится.
Плечи Уинанта упали.
- Сэр, могу я…
- Решение принято, - заверил президент. Альфред чуть не поднялся с сидения.
- Сэр, и всё же…
- Америка, – перебил Рузвельт строгим тоном, от чего Джонс похолодел, - не пойдет на войну. До тех пор, пока общественное мнение не изменится.
- Но ведь есть много людей, кто за, - вступил Альфред.
- В последнее время их стало намного меньше, - ответил на это президент.
- Только потому что им не дают четкой информации, - запротестовал Альфред, - Если бы вы могли достоверно и ничего не скрывая рассказать людям, насколько плачевна ситуация за океаном и насколько она опасна уже для наших берегов, то…
- Вы не видите всей ситуации в целом, - перебил его Рузвельт, что звучало даже для его собственных ушей, как оправдание, - К тому же есть ещё множество факторов, влияющих на это решение.
- Да, но это не значит, что людям нельзя поведать правду. Ведь идет война! Они должны знать, иначе они так и будут все это слепо игнорировать…
Как я, добавил внутренний голос. Но теперь Джонс знал, что это не так. Никогда он не был абсолютно безразличен. Много лет он убеждал себя, что ненавидит Артура. Это что угодно, но не «нейтральная позиция».
- Я… - Альфред вдруг затих, понимая, что Рузвельт не перебивает его и не уводит тему, а ждет, когда держава продолжит. В груди что-то сильно сдавило, не давая дышать. Джонс хотел, но не мог говорить.
- Я думаю, Альфред хочет сказать, - обратился Уинант с осторожностью, мягко сжав плечо державы, - Что общество примет более взвешенное и верное решение только тогда, когда будет знать всю информацию о том, что творится в Великобритании. Решения же, принятые на основе безразличия, - ошибочны.
Рузвельт какое-то время молча смотрел на них, затем заверил:
- С этим я ничего не могу сделать.
Не в силах остановить себя, Альфред резко поднялся с сидения.
- Почему вас устраивает ваше полное бездействие?!
Джонс знал, что сорвался на крик. Это можно было понять хотя бы по перепуганным взглядам собравшихся и тянущему его за рукав Уинанту. Он нетерпеливо вырвал свою руку.
- Почему вы считаете, что сидеть сложа руки, когда в мире такое творится, это нормально?! Не отвечаете на зов о помощи, когда она так нужна! Англичане не стали бы её выпрашивать, но сейчас они буквально молят о ней! Им нужна наша помощь! И если у них её не будет, то Артур…! То он…!
Альфред осекся и задохнулся, чувствуя, как весь его гнев мгновенно улетучился. С поразительной ясностью он увидел, что сейчас творит: восстает против своих же людей, своего президента. И не ради кого-то, а ради человека, которому всю жизнь сопротивлялся, с которым боролся и которого ненавидел. Державы, которую никогда больше не хотел видеть.
И все же, видеть Англию окровавленным в собственной ванной, падающим на колени под бомбами, рыдающим в голос, стоящим в окружении своих умирающих людей – Альфреду не хотелось ещё больше. Понимать, что Артура нет в этом мире – вот что на самом деле было страшно.
В попытке выговорить последнюю фразу, Альфред услышал из своего рта тихий задушенный всхлип. Голос его больше не слушался. В этот момент Уинант мягко отстранил его назад и прошептал:
- Посиди немного и успокойся, Альфред.
На едва гнущихся ногах Джонс послушно отошел в самый дальний конец кабинета. До него успело долететь несколько комментариев, пока он шел.
- Британцы им манипулируют, без сомнения. Они всегда так делали.
- Да, именно так нас втянули в Первую Мировую, знаете.
Альфред хотел протестовать, но тело будто отключилось от разума, и он их проигнорировал. Он тяжело вздохнул, привалившись боком к стене, обхватив себя за плечи. Слишком долго его не было дома. Он настолько оторвался от происходящего, от своих людей, что уже не понимал, где истина. Вокруг было столько идиотских доводов и противоречий, что он всерьез сомневался, сможет ли вынести это ещё день. Или минуту.
Джонс вдыхал глубже, но воздуха все равно не хватало. Легкие будто уменьшились. Сердце колотилось с болью.
В памяти с визуальной точностью всплыли рассыпающиеся дома, голодающие люди, затравленные взгляды, звуки сирены, крики, разрывные снаряды, взрывы, бомбы и ещё раз взрывы!
Альфред хотел вступиться за них. Очень хотел. Но он был связан по рукам и ногам. Поэтому не мог шагнуть ни туда, ни обратно. Он чувствовал опустошающую слабость: понимая, что должен что-то сделать, он не мог пошевелить ни одной частью тела.
Он больше ничего не знал и не понимал.
Альфред закрыл глаза, сосредоточился на дыхании, стараясь привести его в норму, но у него плохо выходило. Он тихо выругался и попытался хотя бы выпрямиться.
Мужчины на том конце кабинета продолжали обсуждение. Уинант говорил быстро и уверенно обо всем, что касалось ситуации за Атлантикой. Рузвельт иногда перебивал его, спрашивая или уточняя, или чтобы отдать новые распоряжения своему помощнику. Но в основном говорил именно посол.
Альфред наблюдал за ними, чувствуя нервную дрожь. Он был слишком потерян и запутан, чтобы придавать значение звучавшим фразам. Его разум пребывал в каком-то другом месте.
Он вспоминал об Артуре. Во время войны. До войны. Какие-то отрывки встреч ещё раньше. Девятнадцатый век. Восемнадцатый… до него.
Альфреду не хотелось ни о чем думать, но эти воспоминания пришли как сами по себе.
Смахнув наваждение, Джонс снова глубоко вздохнул и выпрямился, поправляя галстук. Руки пришлось вытереть об штанины, хотя Альфред не понял, когда они успели так вспотеть. Затем он неспешно вернулся обратно на свое место в круг митинга. Но все, что он делал, так это слушал, не поднимая головы. Ему было стыдно посмотреть президенту или кому-либо ещё в глаза.
- Садись, Альфред, - скомандовал президент, как только Джонс очутился в его кабинете.
За окнами круглого зала, в который Альфреда вызвал сам Рузвельт, ярко светило июньское солнце. Заступил первый день лета.
- Если это на счет вчерашнего, то я… - с мрачным выражением начал Альфред, но Рузвельт жестом остановил его.
Президент ничего не говорил, а только молча наблюдал за сидящим напротив Джонсом. Последний чувствовал себя кране неуютно, не зная, что делать и как оправдаться. Ему было тяжело так сидеть, противно от самого себя, стыдно, грустно – словом, плохо. В голове был бардак и одновременно пусто, а от непрошедших эмоций сердце то и дело ёкало.
- Я…! - не выдержал Альфред.
- Всё в порядке, - сказал президент, и, хотя он не улыбался, что ему итак не свойственно, звучало это довольно мирно. Он с минуту пристально вглядывался в лицо державы, а затем откинулся в кресле.
- Мне было интересно, как на тебя подействует путешествие «за границу».
Альфред нахмурился.
– Зачем же ты послал меня именно туда?
Рузвельт наклонился немного вперед, не отрывая глаз от Джонса.
- Мне было любопытно.
- Что именно? – настаивал Альфред.
- Много чего. Я знал о планах мистера Уинанта на счет Великобритании. А так же знал, как ты относишься к вопросу. Мне было интересно, как повлияет на тебя смена обстановки. И, если повлияет, изменится ли от этого общие взгляды американцев.
- И как, изменило?
- Ты мне скажи.
Альфред после всего случившегося здесь и за Атлантикой, совсем не представлял, как на это отвечать, поэтому промолчал.
- Я думал об этом постоянно. С тех самых пор, как познакомился с тобой, - продолжил президент, - Мистер Уинант отбывает после полудня. И, возможно, тебе не следует ехать с ним.
Альфред резко поднял взгляд.
- Только если сам захочешь.
Джонс хотел много чего сказать на это, но ответ вот так просто почему-то не нашелся. Рузвельт после недолгого ожидания сказал:
- Некоторые члены нашего военного департамента – в частности те, кто знает о твоей настоящей сути, - считают, что, возможно, Англия что-то с тобой сделал.
Джонс с подозрением воззрился на президента.
- Они полагают, - уточнил Рузвельт, сомкнув руки в замок, - Что, раз уж ты так рьяно отстаивал британскую позицию, «Англия» тобой каким-то образом манипулировал. Думаешь, есть в этом доля правды? Для «Америки».
Альфред молчал, поглощенный внезапным водоворотом мыслей. Разве Артур манипулировал им? Да, при их первой встрече в Уайтхолле, когда они бросались друг в друга скомканными отчетами, Артур крикнул в сердцах, что скоро умрет. Это вполне могло быть манипуляцией. Однако Джонс вспомнил и множество других моментов. То, как Артур не сводил с него взгляда и не пошатнулся при ударах бомб. Как оставался стойким и уверенным, незаметно смаргивая слезы, в Бристоле. Как он, не смотря ни на что, держался с гордостью настоящей Империи, даже когда эмоции предавали его, а Альфред мог это видеть. Ещё он вспомнил тот день, когда они пришли на развалины холла Палаты Общин. И то, как Артур содрогался от тихого плача и со всей силы сжимал куртку у Альфреда на спине. Возможно, в чьем-то извращенном понимании это и было манипуляцией. Но, нет. Джонс прекрасно помнил, как в прошлом, даже в самые счастливые или неудачные моменты их совместной жизни, Англия никогда не плакал. Даже когда они перестали ладить, и колонии начали борьбу за независимости, в тогдашних стычках, в попытках урезонить и устыдить Альфреда за бунт, - ни разу в глазах Англии не было слез. Был лишь один такой момент-исключение. И Альфреду было до боли неприятно его вспоминать.
- Нет, - сказал он Рузвельту, отталкивая с этим и воспоминания, - В этом нет правды. Артур… действительно честен. Он никогда не стал бы использовать жалость, как оружие.
- Артур, - медленно повторил Рузвельт.
Альфред в миг похолодел, но решительно кивнул.
- Да… Артур.
- Хм, - президент слегка приподнял брови, - Ясно.
Джонс втянул носом воздух и шумно выдохнул.
- Я хочу вернуться. Хочу быть рядом с ним.
- Ты точно решил?
- Да, - мгновенно ответ Альфред.
Рузвельт одобрительно кивнул.
- Тогда тебе стоит дать знать об этом мистеру Уинанту. Однако, я ожидаю, что ты вернешься на свой День Рождения.
Джонс улыбнулся и встал.
- Спасибо, господин президент.
Рузвельт жестом велел ему идти, и Джонс поспешил покинуть кабинет. Быстрее сообщить Уинанту, что он возвращается в Англию. Возвращается к Артуру.
Заметки:
- Аэропорт Ла Гуардия, названый в честь бывшего мэра Нью-Йорка Фиорелло Ла Гуардия, находится по сей день в северной часть Куинса, Нью-Йорк.
- К середине мая 1941 года обещанный Ленд-Лиз, наконец, начал поступать. Яйца, топленое молоко, бекон, фасоль и мясные консервы, перечисленные Артуром, были одним из составляющих пришедшей провизии. Однако, чего не как раз было, так это оружия и военной техники. В Штатах в то время не было налажено линии производства, так как они сами не воевали. Да и, если бы производство было, не хватало кораблей, чтобы доставлять имеющиеся единицы. Не смотря на настоятельную просьбу самого правительства, многие заводы категорически отказывались от масштабного производства военной техники. Более того, такие индустриальный магнаты, как Генри Форд, владелец заводов с передовым машиностроением, были ярыми сторонниками «изоляции» и даже не рассматривали производство техники для Великобритании, как вариант.
- Летом 1941 года ситуация с Ленд-Лизом действительно была настолько плачевной, что один из важнейших помощников Гарримана в Лондоне, Уильям Уитни, ушел с должности в протест «неудавшейся помощи Америки». «Мы обманываем всех, здесь и по ту сторону океана, заявляя, что обеспечиваем стабильный поток Ленд-лиза, тогда как в реальности его фактически нет» - написал он своем заявлении об уходе. - «Я считаю, что Правительство должна показать Конгрессу и всем людям, что, покуда мы кичимся своей помощью Британии в ущерб Гитлеру, мы не выполняем и толики своих обязанностей». (в главе слова принадлежат одному из «неизвестных военных»)
- В одном из телефонных переговоров Рузвельт прямо заявил всей Даунинг-стрит, что он «не разделяет волнений Великобритании». По сути, он не разделял волнений ни одного члена правительства. По мнению начальства различных департаментов США и министров, в ситуации Англии следовало начать оборону конвоев хотя бы за тем, чтобы предотвратить острый демографический кризис на британских островах. Или, в конце концов, не дать потопить провизию, отправленную Штатами. Многие давали советы Рузвельту на счет обороны, но он отверг их все, вместе с финальной просьбой Черчилля «о военной поддержке» (в пятой главе). Приближенные Рузвельта уже тогда были озадачены его «пассивностью и отказом от прямых действий». Полагаясь на здравомыслие, все говорили о том, что он просто-напросто ждет перемены в общественном мнении. А кто-то считал, что президент не хочет принимать на себя ответственность и ждет «веской причины» для войны.
- Нельзя сказать, что президент вообще не был обеспокоен фактом войны в Великобритании. Он, можно сказать, предпринимал крайне осторожные, очень маленькие шаги. Он отдал распоряжение по отправлению провизии к британским войскам на Дальний Восток, разрешил британским судам останавливаться и чиниться в американских верфях, а так же позволил обучаться британским пилотам на американских аэродромах.
- В добавок к этому, Рузвельт расширил границы обороны над Атлантикой, заняв больше двух третей океанских вод до Англии. В начале войны в Европе в 1939, США установили границы патруля всего на три сотни миль от каждого побережья. Решение Рузвельта расширить это пространство до Гренландии дало американским судам возможность контролировать движение немецких подлодок и сообщать о них британским конвоям. Однако, пренебрежение президента заключалось в отказе от открытого огня. Это не давало защиты от нападения подлодок на конвои, так как американцы могли стрелять, только если немцы нападут первыми. В итоге, за май 1941-ого немецкие подлодки потопили более двадцати британских торговых судов только на территории оборонных вод США.
- Чего хотела общественность США весной 1941-ого, было в самом деле очень трудно понять. Социальные опросы переполнялись жаждущими идти с войсками в Великобританию, однако здесь же опрос показывал, что мало кто хочет, чтобы морская пехота защищала конвои. Более 80% американцев активно выступали против вступления в войну для спасения Англии, однако практически то же число яро восставало, говоря, что Америке вскоре придется защищаться от Германии тоже. В конце концов, эти противоречивые и сильные настроения, что захлестнули все Штаты, были ни чем иным, как… апатией.
- По мнению тех, кто одобрял войну, результат в виде апатичности мнений говорил о том, что Рузвельт неправильно вел политику информативности населения. Совсем малая часть жителей действительно понимала опасность войны с Гитлером, и ещё меньше понимали, что это вовсе не далекое будущее. Почти никто не понимал, что падение Англии сорвет последнюю защиту перед вторжением Германии в Штаты. Ведь если захватят Англию, в руках нацистов окажется вся Европа, Средиземноморье, Азия и Северная Африка – весь мир. Америка как минимум лишится поддержки, сдав позиции перед Германией. Однажды Белл Рузвельт, жена брата Элеоноры Рузвельт, а также близкая подруга президентской семьи потребовала ответа от самого президента, почему он не говорит общественности всю правду об опасности нынешней ситуации. На это Рузвельт сказал, что она, как и многие интервенционистские критики, не видит всей ситуации в целом.
- Ситуация в целом и правда была сложной. В добавок к тому, что общественное мнение беспорядочно бушевало, приближенные Рузвельта, которые были обо всем осведомлены, были ещё более разрознены. Пока одни упрекали президента в неспособности начать «более прямые действия», другие, кто был уверен в скором падении Великобритании из-за поражений в Африке и на Дальнем Востоке, говорили, что Америка итак сделала слишком много.
- «Мировое сообщество считает, что с англичанами уже покончено. Так говорят на всем северном и западном побережье Африки, и на Дальнем Востоке» - это было написано в дневнике Брекенриджа Лонга, одного из ассистентов Госсекретаря Корделла Халла. (в главе слова принадлежат «ещё одному неизвестному военному»).
- Военное Ведомство США было полно скептиков. Их здесь было куда больше, чем в любом департаменте, военные имели крайний анти-Британский настрой (как впрочем и армейские чины). Хотя уполномоченные гражданской обороны США (Стимсон и Нокс), как и военное начальство (Маршалл и Старк) предпочитали более агрессивные методы решения проблемы в Великобритании, остальная часть военных оставалась на стороне Конгресса, соглашаясь, что президент итак сделал слишком много для них. Военное Ведомство действительно вело тогда свои стратегии с учетом предположительного краха Англии.
- Даже если бы анти-Британские настроения среди военных не были помехой, войска США на тот момент были действительно неукомплектованы и плохо вооружены.
- 30 мая 1941 Уинант вернулся в США, только причина оставалась загадкой. Он не сказал прессе, зачем, только говорил, что ему необходимо встретиться с президентом (и ещё он действительно сказал, что вспышки камер «хуже чем взрывы»). Это взято из старых газет.
- В Вашингтоне Уинант и правда по просьбе президента некоторое время жил в Белом Доме. На встрече с Рузвельтом и другими чиновниками посол говорил о плачевном будущем народа Великобритании с преувеличенным энтузиазмом. Все слова, сказанные им в главе, не процитированы, но передают ту информацию, которую он на самом деле излагал. По словам Генерала Рэймонда Ли, Уинант, «вооруженный до зубов информацией», был готов «тянуть за любой нерв и выдавать сотни доводов», чтобы привести США к военному конфликту. Был готов без зазрения совести надавить на президента и чиновников как можно сильнее. В памятных записках членов Министерства Иностранных Дел есть даже одна выдержка, написанная Энтони Эденом: «Сегодня Уинант спросил меня, что США готово сделать для помощи другой стране, не вступая в войну. У меня сложилось впечатление, что он вовсе не против, если предложение будет с риском самой войны.»
- Рузвельт не придавал гласности настоящее значение визита Уинанта к нему в тот день.
Заметки переводчика:
- Америка с Рузвельтом перебрасываются на митинге замысловатым «вы». Это только потому, что не все чины в курсе, кто такой Альфред Ф. Джонс, как вы поняли. В быту Америка всех своих боссов называет чаще на «ты» (что не всем державам свойственно, кстати).
- На счет Уильяма Уитни у меня был вопрос к автору. Но она не ответила. Дело в том, что в истории замечено аж пять мистеров Уитни и все они жили в 19-ом веке, сделав кучу хороших дел для Америки, но умерев до начала даже Первой Мировой. Был один американский архитектор Уильям Уитни, который дожил до 1945, но он не имел никакого отношения к военным или правительству. Возможно, тот Уильям, что отмечен в заметках был «обычным помощником Гарримана» и всё, однако странно, в биографии семьи Уитни написано, что это была богатая династия. И, если бы один из них работал в правительстве во время Второй Мировой, о нем были хоть какие-то сведенья. Но их нет, даже в англоязычных источниках. Так что оставляю этот факт на совести автора, а так же для тех, кому любопытна сия тема.
- Пламенные речи «неизвестных военных» в главе – у автора в оригинале тоже немного отличаются от реальных цитат.
- «..если немцы захватят Англию, Африку и Азию – захватят весь мир». Да, не спешите насмешливо разводить руками и говорить «ох уж эти Американцы» потому что, если вы внимательно смотрите на даты, Брест захватят только в сентябре 1941, и СССР вступит в войну лишь после этого. Красная Армия пока тоже отсиживается (да простят меня русские патриоты за мой сленг!).
Спасибо, что прочитали!~
Автор: StarDropDream
Перевод: Seymour_Ridmoton [Mr. G]
Бета: I_saw_a_unicorn
Фандом: Хеталия (с) Химаруя Хидекадзу
полная шапкаПерсонажи: Артур (Англия), Альфред (Америка), а так же великие исторические личности, неизвестные местные жители и упоминание других держав мира.
Пары: USUK
Рейтинг: PG-13 за мат, кровь и вообще войну.
Краткое содержание: Сюжет сосредоточен над серьёзным решением Америки вступить в войну, попутно глубоко копая в его «особые отношения» с Англией.
Предупреждение: Фик – исторический. Он написан по Второй Мировой Войне, поэтому содержит много исторических деталей, в основном связанных с блицкригами в Англии и политикой США относительно вступления в войну с Германией. А так же не забывайте, что мнение автора не всегда совпадает с мнением героев.
Благодарность: Не секрет, что нам всем в школе рассказывают историю очень-очень относительно страны, поэтому спасибо дяде Химаруе за то, что он создал Хеталию и дал предлог поинтересоваться мировыми событиями ещё и в ракурсе иностранцев.
Ссылка на оригинал: тут, разрешение соответственно получено.
Статус фика: 15/15 закончен
Статус перевода: 15/15 закончен
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая [*]
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
~Часть десятая~
читать дальше
- Что президент сказал?! – Альфред в шоке смотрел на собеседника.
- Он хочет, чтобы мы немедленно вернулись в Штаты, - вкрадчиво повторил посол.
Джонс взволнованно подлетел к Уинанту.
- Ты в этом уверен? Он сказал, зачем?
Посол не ответил, лишь нахмурился. Он явно не мог такое выдумать или как-то переврать слова президента. Альфред напряженно выдохнул, сложив руки на груди, и заходил по комнате, перебирая в голове все возможные причины. Если Рузвельт так срочно звал их обратно, это значило либо очень хорошие новости, либо чрезмерно плохие. Только сам Америка уже не зал, что для него плохо, а что хорошо. Джонс так долго шагал туда-сюда, что даже не заметил, как Уинант вернулся к своим делам. Посол рассортировал все, что лежало у него на столе, из-за чего его рабочее место заметно опустело.
- А как же Артур?
- Прости, что? – Уинант вскинул голову.
- Англия, – помедлив, уточнил Джонс, - Что с ним будет? А с его людьми и Премьер-Министром?
- Мы уезжаем лишь в тридцатых числах мая, - с улыбкой заверил посол, - Времени достаточно, чтобы попрощаться.
- Причем тут это? – резко отозвался Америка, чувствуя знакомый жар на шее и подступивший к щекам румянец, - Мне просто… интересно, как они это воспримут?
Уинант продолжал натянуто улыбаться.
- Я больше волнуюсь о том, когда мы вернемся в Великобританию снова, - мужчина опустил взгляд, - Хотя скорее всего беспокоится придется только мне, бог его знает, какие у Господина Президента планы… Не знаю, позволит ли он тебе ещё раз поехать за Атлантику.
Альфреда приморозило к месту. Он совершенно не думал, что такое событие, как отъезд, могло в серьез произойти. Да ещё и безвозвратный отъезд. Уинант, очевидно заметив потрясение, державы, вздохнул и улыбнулся.
- Сейчас не нужно об этом всем думать, Альфред. Я просто хочу, чтобы ты был готов… И, если с кем то хотел попрощаться, успел это сделать.
- С кем это, интересно, – огрызнулся Альфред, после чего вышел из кабинета.
* * *
- Эй, старикан! Ты здесь? – позвал Америка, без стука приоткрывая дверь. Из глубины дома послышалось глухое ругательство. Посчитав это своеобразным приглашением, Альфред зашел, пинком закрывая за собой дверь. Он осторожно шагал по комнате, которая по прежнему была во власти беспорядка, пыли и общей разрухи. Артуру теперь не достает времени, большую часть которого он проводит явно не за уборкой, а с Премьер-Министром и под тщательным присмотром всего парламента.
Альфред вдруг вспомнил, что почти не видел Артура с последней бомбежки.
Выглянув из-за угла, Джонс оказался в знакомой кухне. Артур был тут как тут, стоял за раковиной и активно что-то оттирал. Как ни странно, предметом его труда оказалась недавняя рубашка, в которой он пережил последний блиц. И теперь усердно пытался вывести темные пятна крови.
- Да, эту войну тебе не выиграть, - не долго думая, прокомментировал Альфред. Англия выпрямился и адресовал Джонсу уничтожающий взгляд.
- Я полагаю, ты понятия не имеешь, что значит проигрывать, так что, будь добр, закрой рот.
Альфред устало вздохнул. Помешкав, он все же сказал:
- Ты… выглядишь лучше.
И это было чистой правдой. Артур по крайней мере меньше стал походить на призрака, чем в первые дни вернувшихся бомбежек. Он по-прежнему был слишком тощ и бледен, и перебинтован, как мумия, но его рука хотя бы зажила. А может он просто уже привык терпеть боль.
Синяки под глазами никуда не делись, однако взгляд теперь излучал какую-то живую искру – пусть даже эта была искра ненависти к пятнам на рубашке, но она была.
Артур не удостоил Джонса ответом, продолжая стирку. Он и правда проигрывал эту битву, ибо, чем сильнее приходилось тереть, тем болезненней отзывались незажившие раны на теле, и Артуру то и дело приходилось останавливаться, чтобы перевести дух.
Альфред незаметно оказался рядом, опираясь о кухонную стойку, и, сложив руки на груди, стал пристально наблюдать за работой хозяина рубашки. Прошло немало времени прежде чем кто-либо из них заговорил.
- Ну что ещё? – раздраженно выпалил Артур, не отрывая взгляда от мыльной пены в раковине, - Ты скажешь, что тебе здесь надо? Или опять пришел донимать меня?
Альфред сглотнул, набираясь смелости.
- Я уезжаю домой.
Руки Артура замерли.
- Это ненадолго. Вроде, - тут же добавил Америка, не зная, зачем вообще пытается объясняться, - Президент хочет о чем-то поговорить с Уинантом, так что попросил меня поехать с ним. Посол говорит, что это лишь на время, и…
Артур не поднимал глаз от раковины, но и не продолжал оттирать пятна с рубашки ещё как минимум минуту. Лишь потом, постепенно нащупав мыло и щетку в воде, вернулся к стирке.
- Откуда такая нужда сообщить это мне?
- Не знаю, - Америка пожал плечами, - Я решил, ты захочешь быть в курсе.
Помедлив, он пояснил:
- В том случае, если есть что передать через меня президенту. Какое-нибудь послание.
- Ты вряд ли захочешь повторять вслух мое послание для твоего босса, - мрачно отозвался Артур.
- Ну да…
Альфред молча смотрел куда-то в стену, а Артур продолжил стирать. Эту паузу нельзя было назвать неловкой, хотя и комфортной тоже.
- Слушай, отойди-ка, - Альфред уверенно, но не очень сильно – помня о ранах – сжал плечо Артура, отводя его в сторону, - Дай я доделаю. Ты со своей рукой век будешь возиться.
- Прошу прощения? – знакомым взвинченным тоном начал было Англия, подобравшись в предвкушении ругани. Но Джонс не обратил на это внимания и, мягко, но настойчиво оттолкнув Артура от раковины, взял у него из рук щетку.
Лицо Англии потемнело от злобы.
- Опять ты со своей жалостью…!
- Я тебя не жалею, - перебил его Альфред, снимая и вешая куртку на один из кухонных стульев. Затем он быстро закатал рукава и принялся за нелегкое дело по оттиранию пятен крови от сорочки. У него ничего не болело, и процесс стирки худо бедно выходил быстрее, - Просто смотреть противно на то, как ты корчишься. Да и я неплохо справляюсь, видишь?
Артур не сводил хмурого взгляда с его лица, но Джонс продолжал игнорировать его, сосредоточив все внимание на рубашке. В процессе Альфред то и дело окунал кончик своего галстука в воду и, замучившись отбрасывать его на плечо, наконец оторвался и, ослабив узел, снял галстук вообще.
- К тому же. - добавил он, возвращаясь к стирке. - Это самое малое, что я могу сделать в благодарность за чай, который ты, кажется, собирался мне предложить.
- Я не собирался ничего предлагать. - отозвался Артур. - Да даже если бы и собирался… у меня просто нет чая.
- Да ладно? – засмеялся Америка.
- Поставки закрыты, забыл? – Артур шагнул к одному и своих шкафов и распахнул обе дверцы, являя взору немногочисленное их содержание. - Из Штатов, правда, кое-что пришло недавно.
- Правда? – Альфред в изумлении оторвался от своего дела.
- Бекон, яйца, топленое молоко, фасоль и мясные консервы, - ответил Артур, задумчиво глядя в потолок, вспоминая весь список, - Боже, как ты можешь не знать о собственных поставках? Твой посол тебе не говорил?
Альфред замялся.
- Мы не всегда получаем информацию от Штатов.
- Неужели? – в этот раз Артур был действительно удивлен.
- Да. Большую часть новостей мы с послом получаем уже от… твоих людей. - нехотя признался Альфред. - Звонки идут очень редко, а почта неизвестно вообще ходит ли.
- Твой босс не держит тебя в курсе?
- Ну он же занятой человек. - с притворным восхищением ответил ему Джонс.
- Ну конечно. - задумчиво проговорил Англия, уже вовсе не сурово. - Наверное, ты…
Он оборвал себя. Затем закрыл шкаф и отошел на несколько шагов, оглядывая грязный серый от пыли пол. Англия сходил куда-то за метлой и вернулся с явным намерением победить хотя бы на этом поле. Он не смотрел на Альфреда, а тот – так же продолжал молча стирать рубашку.
* * *
- Это хуже, чем взрывы, - тихо пробормотал Уинант своей державе перед тем, как развернуться навстречу десяткам вспышек фотоаппаратов.
Он говорил с репортерами вежливо, не удостаивая их никакими комментариями по поводу своего возвращения в Штаты. На смотровой площадке аэропорта Ла Гуардия собрались сотни людей, дабы поприветствовать посла.Уинант, явно не испытывая восторга от бурных аплодисментов и приветствий, лишь затравленно махал шляпой, пока они быстрыми шагами преодолевали путь от самолета до терминала. Альфред следовал за ним, пробираясь сквозь обступившую их толпу.
Такое количество народа можно было объяснить лишь статьей с первой полосы «Нью-Йорк Таймс» - Уинант по прилету как раз передал экземпляр газеты Альфреду, – в которой говорилось о внезапном и неожиданном возвращении посла из Великобритании для переговоров с президентом и членами парламента. Пробежав глазами по первым строчкам статьи, Альфред даже не удивился, что вокруг их приезда подняли такой шум – и эта причина уже не была для него тайной.
«Мистер Уинант без сомнения прибыл в Штаты так быстро, чтобы сообщить о самых главных нуждах Англии и заверить в их неумолимой важности. - писала некая Энн О’Хара МакКормик, имя которой Альфред сразу вычитал в конце колонки. – Война достигла своего апогея.»
Посол вместе с Америкой буквально запрыгнули в машину, ожидающую их, и сразу поехали в направлении Белого Дома.
- Я не успокоюсь, пока не добьюсь понимания от мистера президента, - сказал Уинант, угрюмо глядя на свою шляпу, которую невольно стискивал в руках.
- Поэтому ты и вернулся, - согласно закивал Альфред. Он хотел обнадеживающе похлопать посла по плечу, но тот, кажется, был слишком напряжен, чтобы воспринять этот жест в качестве поддержки, - Всё будет отлично. Ты скажешь то, что должен сказать. Ведь это важно для всех.
Уинант поднял взгляд на свою державу, и Альфред улыбнулся ему, поправляя сползшие очки.
- Что ж, - мужчина постарался улыбнуться в ответ, - Полагаю, раз уж моя страна заверяет меня в этом, спорить нет смысла.
* * *
По просьбе президента Альфред и Уинант остались в Белом Доме на несколько дней. Теперь, когда им больше не надо было никуда бежать, когда они вернулись и были там, где должны были быть – дома, – Альфред напротив не мог сидеть на месте. Не мог перестать все время думать.
Он действительно жаждал поскорее уехать из Лондона, убраться подальше от ужаса и постоянного ожидания страшной участи. Теперь, неспешно прогуливаясь по садам Белого Дома, Америка никак не мог собрать мысли в кучу. Да, он чувствовал облегчение и радость от того, что, наконец, оказался на родной земле, в окружении своего народа, своей природы и естества. И вместе с этим ощущал непонятную отстраненность ото всего этого – почти как тогда в Лондоне, только в два раза сильнее.
Поэтому Альфред не находил себе места, не знал, чем себя занять. Забыл, как живут люди там, где земля не вспорота, словно чудовищем, где нет опасности оказаться взорванным, сгореть заживо, умереть с голода или в один миг остаться без крова. Забыл, как люди живут здесь, где нет тягостного ожидания в тишине ночи, поглощающей все звуки.
Абсурд, - мрачно подумал Альфред, - Чувствовать себя неспокойно на собственной земле, и спокойно – в Лондоне…
Он должен быть счастлив вернуться домой. Может быть пойти поговорить с Первой Леди? Они так давно не виделись, она точно поможет ему почувствовать себя в своей тарелке.
Интересно, как там Артур?
С тяжелым вздохом Альфред остановился посреди сада. Тело не двигалось, а разум продолжал бежать со скоростью света. Альфред нервно прикусывал губы, окатываемый волнами одних и тех же мыслей. Он закрыл глаза, пытаясь успокоиться. Однако сердце всё равно колотилось ровно так же сильно, как при первой встрече с Англией.
* * *
В дверь гостевой, которую занимал Альфред, негромко постучали.
- Открыто.
В проеме показалась голова Уинанта. Мужчина радостно заулыбался, поймав взгляд Альфреда, из-за чего последний почувствовал моментальный подъем настроения. Было странно не видеться с Уинантом днями. В Лондоне, помимо бегства от снарядов и помощи Артуру по дому, Америка почти всё время проводил в посольстве, если не помогая, то по крайней мере болтая с Уинантом. Теперь же, не считая утренней встречи с Первой Леди, Джонс весь день был предоставлен сам себе.
Неужели он настолько отвык от своего уединения?
- Привет, посол! – радостно обратился он, спрыгивая со своего кресла, - Что нового?
- В данный момент я ожидаю встречи с мистером президентом, - ответил Уинант, снимая свою шляпу.
- Вы всё ещё не поговорили? – удивился Альфред, садясь обратно.
Качая головой, посол опустился в соседнее кресло.
- Сейчас у него, как никогда, много дел. Я понимаю, что некоторые из них важнее прочих.
Голос Уинанта был спокоен, как и руки, держащие шляпу, однако Альфред видел, сколько эмоций отражается в его глазах. Видел, как посол сосредоточен на будущем разговоре, и как сильно желает высказать президенту Соединенных Штатов всё то, что так долго держал в голове.
- Мне, правда, удалось поговорить с некоторыми начальниками штаба и членами кабинета министров, - при этих словах лицо Уинанта тронула улыбка, - И кое-что меня удивило.
- Что же?
- Непоколебимость мнений. Видишь ли, хоть господин президент не видит и не понимает критичности ситуации за океаном, в администрации всё же считают, что британские конвои стоит защищать и сократить потери при перевозке.
Лицо Альфреда заметно оживилось. Такого поворота он никак не чаял.
- Нельзя сказать, что президента этот вопрос вообще не волнует.
- Конечно, - согласился Альфред, - Он просто…
- Не предпринимает шагов. - со вздохом закончил за него Уинант. - Хотя пару раз он пытался... Сделать хоть что-то.
- Например?
- Например, провизия из Штатов теперь идет напрямик в тыл британских войск на Ближнем Востоке. Им не нужно разгружаться и пересылать всё из портов Англии.
- Думаю, это естественно - портовые города же сейчас бомбят, - отозвался Альфред. Он впитывал с жадностью каждое слово Уинанта, ибо был настолько отрезан от своего народа, что боялся представить, какое сейчас может бытовать мнение на счёт этого всего. И новость о том, что какая-то часть людей здесь, в Америке, не просто ратует, а действительно пытается помочь Великобритании, была очень приятной. Как бы Джонс ни пытался задавить это радостное чувство, оно не проходило.
- Господин президент также утвердил разрешение ремонта британских судов на наших судоверфях. А лётчикам позволено маневрировать и тренироваться на наших аэродромах, - сказал Уинант, - Обе этих просьбы исходили от мистера Гарримана.
- Хм, - отозвался Альфред, - Что ж, это хорошо, не так ли? Какой-то сдвиг.
- Определенно сдвиг. Но… я сомневаюсь, что после этого Америка сможет продолжать утверждать свой нейтралитет, - посол сказал это непринужденным тоном, однако посмотрел на державу крайне испытующе. Альфред почувствовал, как защипало щёки. Но Уинант не стал это комментировать, а лишь добавил: - Конечно, Штаты не оказывают такой любезности всем странам Оси. Но всё же наши действия сдерживают в Тихом Океане Японию.
- Ну да, - немного отстраненно согласился Альфред, пожимая плечами, - Я знаю.
Уинант продолжал задумчиво изучать лицо державы. Джонсу было невыносимо от ощущения жара на ушах, они наверняка были красными, как помидоры.
- Что ж, это действительно классно… В смысле… Я думаю, им это сильно поможет. Ну, британцам.
- Поможет, - согласился Уинант, - Но будет ли этого достаточно?
Альфред в недоумении нахмурился.
- Президент уже значительно расширил зону обороны, - продолжил посол прежде, чем Джонс успел подумать над ответом, - Это случилось в апреле.
- И мы ничего об этом не слышали? – лицо Альфреда помрачнело.
- Новость и правда «долгожданная», если ты меня спросишь. Не стоило мне уповать на мистера Черчилля в плане новой информации из Штатов, - Уинант раздосадовано вздохнул, - Я уверен, он мог говорить что-то о границах и безопасности во время наших бесед, - повисла пауза, посол неуютно заерзал на кресле, затем кашлянул и продолжил: - Просто эти беседы были столь часты и насыщены, что я мог упустить важную деталь. Главное, новость хорошая.
- Значит, мы теперь… - начал Джонс и осекся.
- Что? – опомнился Уинант.
- Какова теперь граница нашей зоны обороны?
- Территория патруля наших воздушных войск и военно-морского флота покрывает больше двух третий океанских вод между Штатами и Великобританией. До самой Гренландии.
Альфред молча кивнул.
- Однако они не станут открывать огонь, если на них не нападут первыми.
- И… всё? – спросил Америка, внимательно глядя на посла, - Больше ничего?
- Больше ничего, - ответил Уинант, теребя полы своей шляпы, затем со вздохом поднялся с кресла, - Приближенные президента, однако, не на шутку встревожены и озадачены этой, как они утверждают, пассивностью и нежеланием делать что-то более конкретное.
Альфред тоже встал, чтобы проводить посла до двери. Взглянув на часы, он понял, что скорее всего подошло время очередного собрания в Белом Доме.
- Сдается мне. - приглушенно сказал Уинант, глядя на дверь. - Господин президент опирается на общественное мнение в то время, как общественность ждет решения от него самого.
Альфреда охватила волна мурашек.
- Тогда мы…?
- «Всё кроме войны» уже не спасет Англию, - ещё тише ответил Уинант и вздохнул, - Но президент всем своим существом отрицает факт вступления в конфликт. Это можно сказать с уверенностью. Ему проще последовать общественному мнению, чем вести его за собой.
Молчание после этого ненадолго затянулось. Альфред невидящим взором наблюдал за тем, как Уинант рассеянно теребит ручку двери.
- Он… просто ждет. Так?
Посол в недоумении посмотрел на Джонса.
- Ждет, что кто-нибудь снимет с него ответственность за принятие этого решения. Он утверждает, что не может иметь личного мнения, поскольку всё зависит от его людей, - к горлу подступил плотный ком, Америке было трудно говорить о своем президенте, потому что каждое слово отражало правду и о нем самом, - Он ждет чьей-то чужой инициативы, чтобы появилась причина защитить британские корабли и вступление в войну… И не признает, что может хотеть этого сам, что чувствует за этим верное решение. Потому что он… не хочет. Потому что просто старается сохранить народное единство.
Уинант улыбнулся, хотя Альфред этого и не заметил, и нерешительно поднял руку. Недолго подумав, посол крепко сжал плечо державы, после чего тихо исчез за дверью. Альфред ещё долго стоял на месте.
* * *
Америка украдкой высунулся из-за двери в кабинет президента. Это была его не первая попытка за последнюю пару часов. Он ни столько пытался скоротать время, сколько действительно хотел, спустя столько месяцев, увидеть своего босса. В конце концов, интересно было уже просто смотреть на родимые стены после долгой отлучки. Президентский кабинет не являлся первым в списке посещаемости, ведь Альфред не ожидал там никого увидеть. Поэтому, когда на него уставились несколько военнослужащих, Джонс немного опешил.
- Извините, я…я просто ищу президента, - нашелся он, заморгав от удивления.
Большинство лиц отвернулось, и реплика была проигнорирована. До Альфреда донеслось: «А, это тот помощник посла»
Джонс так и замер в дверях с окаменевшим лицом, не представляя, как следует реагировать на данный тон, ведь звучало это почти что как «пошёл вон». Альфред внимательно вгляделся в лица присутствующих и понял, что знакомы ему далеко не все. Начальники Гражданской Обороны – Стемсон и Нокс, - а также главы военного руководства – Маршал и Старк. Итого четыре. Остальных высокопоставленных сотрудников Белого Дома Альфред знал плохо. И, судя по всему, они были так же осведомлены о Джонсе. Просто работник из посольства.
Альфред вышел и закрыл за собой дверь, но из любопытства остался стоять рядом спиной к стене.
В кабинете довольно долго было тихо, пока, наконец, чиновники не возобновили прерванную Альфредом беседу.
- У общественности смутное и неточное представление о ситуации за океаном – из-за чего люди и делятся на два лагеря. Но общественное мнение не важно, потому что конгресс и военные всё прекрасно видят. И все конгрессмены выступают против объявления войны и конвоирования кораблей, как бы отрицательно это ни сказалось на делах Гитлера.
Другой голос, который был незнаком Альфреду, поддержал это изречение:
- Мы итак зашли слишком далеко в помощи Великобритании. Это не говоря уже о том, что есть серьезные причины сомневаться, что страна вообще выживет. Если посмотреть на их нынешние поражения под Грецией и Северной Африкой, становится ясно, что это всего лишь вопрос времени прежде, чем Англия падет.
Альфред вжался в стену, внимательно вслушиваясь в каждое предложение. Первый говоривший продолжил:
- Мировое сообщество считает, что с англичанами уже покончено. Так говорят на всем северном и западном побережье Африки, и на Дальнем Востоке. Им конец. Поэтому с нашей стороны было бы мудро разорвать все связи с Великобританией. Сосредоточиться на собственных нуждах, а не на невзгодах уже вот-вот почти захваченных островов. Как будто британцы сделали бы иначе на нашем месте, верно?
Теперь заговорил, кажется, Нокс, - Альфред не был уверен.
- Но планировать все наши действия с учетом неизбежного падения Великобритании не несет в себе здравого смысла. Как и не дает преимущества войскам.
- Даже если мы присоединимся к войне сейчас, жители просто не готовы. У нас нет стратегических запасов, ничего не мобилизовано – ни производство, ни люди. Согласитесь, даже нынешняя затрата ресурсов по подготовке британских войск мало чем помогает.
- Это помогает им продержаться дольше.
- Они и сами держатся неплохо. А если не продержатся, это их дело, не наше. Европа - это не наша забота.
- Нами утверждено соглашение о Ленд-Лизе.
- Да, о минимальном обеспечении продовольствия. Но никакого оружия, самолетов, танков или чего-то подобного мы не предоставляем. Разве у нас налажено массовое производство военной техники? И, будь даже налажено, где найти столько кораблей, чтобы доставлять всё это до Англии?
В кабинете повисла короткая, но неприятная пауза.
- Наши промышленники единолично против крупномасштабных военных заготовок.
Кто-то рассмеялся.
- Да, я бы посмотрел на лицо Генри Форда, когда ему придет заказ на технику для британцев.
- Он верно говорит, - поддержал кто-то ещё, - Мы не можем позволить себе выйти из изоляции. Эта не наша война, но мы делаем её своей, облегчая страдания какой-то умирающей державы. Неужели вы думаете, что Германия по-прежнему будет считать нашу позицию нейтральной после такого? Мы не снабжаем военными материалами ту же Японию, так зачем снабжать ими Англию?
- Давайте смотреть правде в глаза: США давно обманывает обе стороны Атлантики. Мы заявляем им, что обеспечиваем стабильный поток этих самых военных материалов по Ленд-лизу. Тогда как в реальности его фактически нет. Если мы на словах так ратуем за британцев, заметьте, якобы в ущерб Гитлеру, - то делаем позорно мало!
- Это уже не наша проблема.
- Нет, это уже наша проблема. И поэтому нам давно пора удвоить наши усилия по поддержке.
- Для нас лучше оставаться как можно менее вовлечёнными. Пусть британцы сражаются, мы не обязаны ввязываться в это. Наши действия закономерно ограничены Ленд-лизом, так что нынешней поддержки достаточно. Исход этой войны от нас не зависит.
- Верно! Мы уже делаем для них, что можем. Господин Президент принял верное решение.
- Но что если мы…
- Англичане сами справятся. Как уже ранее сказали, Америке нет никакого смысла ввязываться в войну. И этого не произойдет, ведь Конгресс не допустит такого решения, а господин Президент не станет даже настаивать на обсуждении. Нам незачем быть вовлеченными в очередную войну в Европе.
Мужчины продолжали препираться, иногда повышая голос, а иногда понижая до тихого возмущения. С каждым новым высказываем Альфред чувствовал то подъем где-то в груди, то ледяной ком в желудке. А в некоторые моменты его охватывала бессильная злость за тех людей, которые остались в Лондоне и ждали помощи. За Артура.
Вашингтон, где люди отказывались принимать факт поражения британцев в войне или, хуже того, говорили об Англии, как о уже поверженной стране, казался Альфреду чужим, потусторонним миром. Такого просто не могло быть. Это ощущение внутреннего раздора с собственными людьми было физически мучительным.
Альфреда затрясло, он прикусил губу, пытаясь справиться с неодолимым вихрем эмоций, подступившим к самому горлу. И едва сдерживался, чтобы не закричать.
Им всем до лампочки! Они делают вид, что все уже кончено и никакой проблемы нет! Другие прикрываются пожеланиями и слепым оптимизмом, дурацкой вероятностью успеха, то и дело повторяя «слишком мало», «слишком поздно»!
- Они не понимают настоящей важности! - глядя в пол, прошептал Альфред, - Они не видели ничего! Они не видели его лица…
Альфред оборвал себя, делая вдох, чувствуя, как напряжены все мышцы тела. А потом, не давая себе времени на раздумья, с силой распахнул дверь в кабинет.
Чиновники все, как один, замерли, обратив взоры на вошедшего. Альфред знал, что на лице у него скорее всего написан самый злобный оскал, на какой он только был способен, но ему было плевать.
- Не важно, волнует вас судьба Англии или нет! Но почему вы так упираетесь и не хотите понять, что каждый день отсрочки от участия в войне – это риск не просто обречь Европу на захват, но и потерять шанс победы в принципе?
Мужчины были ошарашены ни столько резким появлениям Джонса, сколько его внушительным тоном – Альфред почти кричал. Державу сильно трясло, руки были сжаты в кулаки, но он не смел отступать.
- Силы Англии висят на волоске! – сказал Америка твердо, оглядывая лица, так как не знал, кому именно адресовано его недовольство.
Вдруг его так же внезапно, как собственный порыв, осенило, что он действительно ворвался в кабинет. Причем ворвался, чтобы защитить Артура.
Альфред почувствовал, как кровь отлила от лица, и выпрямился, прочищая горло.
- Я…
Чиновники продолжали молчаливо на него таращиться. Наконец, один из них сказал:
- Нам не нужны сердобольные лекции об англичанах от людей Уинанта.
Альфред стиснул зубы, со стыдом понимая, что краснеет.
- Я не это хотел…
- Мы прекрасно понимаем, как вы в посольстве относитесь к этой ситуации. Если бы решать было вам, Штаты вступили бы в войну уже в полдень. - сказал другой чиновник, подавляя усмешку. - Но в том и проблема, что из желания прийти к решению поскорее, вы не видите всей сложности.
Пока они говорили, Альфред то сжимал, то разжимал кулаки.
- Нам в любом случае лучше держаться подальше от этого, - добавил один из военных, - Британцы не раз доказывали, что могут постоять за себя. Это ведь империя. А империи под силу самостоятельно себя обеспечивать и тренировать своих людей…
- Вы ничего не знаете! – резко перебил его Альфред, теперь точно перейдя на крик, - Вас там не было! Вы все ничего не знаете!
- Тебе следует уйти, - сказал кто-то, делая шаг к Джонсу и настойчиво толкая его к двери, - Ты не являешься членом военного совета, поэтому тебя здесь вообще быть не должно. Без сомнения, посол ждет тебя в своем кабинете.
И с этим Альфреда бесцеремонно вытолкали за дверь.
* * *
Уинант то и дело ерзал на своем сидении по соседству с Альфредом.
- Не надо так нервничать, всё будет в порядке, - тихо заверил Джонс. Посол быстро кивнул, явно почти ничего не слыша.
Будучи тем, кто обладает первоочередной информацией об опасном положении Англии и готовый перед самим президентом настоять на необходимости войны, Уинант весьма терпеливо ждал начала митинга. Альфред видел, как посол чуть ранее беседовал об этом с другими высокопоставленными лицами, и слышал, с каким напором он говорил – без пауз и даже почти не спотыкаясь на словах.
Наконец президент зашел в кабинет. Все присутствующие встали. Джонс заметил, что Уинант подобрался, как на парад: лицо серьезное, спина по струнке, подбородок высоко вздернут – он никогда, ни на одной встрече, не видел его таким.
- Господин президент, - уверенно обратился посол. Но перед тем, как объявить щекотливую повестку дня, необходимо было соблюсти формальности, представить некоторых членов митинга, пожать руки и сказать пару приветственных слов. Уинант, оставаясь таким же собранным, не выдавая и толики волнения, ждал завершения этого ритуала. Он не на секунду не отрывал взгляда от лица президента.
Когда Рузвельт кивнул, велев Уинанту продолжать, тот заговорил без какой-либо вступительной речи.
- Британский народ – на пороге неизбежного. Им необходима военная поддержка – с воздуха и с моря, - а также американской морской пехоты. Необходимо не просто информировать их об атаках, но и защищать.
Альфред смотрел то на Рузвельта, то на Уинанта, прикидывая реакцию первого на прозвучавшие слова и удивляясь, как последний может говорить так спокойно при столь сильном зажиме.
- Слухи о том, что Британия вот-вот перейдет к мирным переговорам с Германией, есть абсолютная ложь, - быстро продолжил посол, чем удивил Джонса ещё сильнее, так как об этом он слышал впервые, - И, если Соединенные Штаты не вложат в поддержку Англии достаточно усилий, британцы не сдадутся, а пойдут на смерть.
Президент молчал. И Уинант решился добавить:
- Нам нельзя терять не минуты, господин президент.
Рузвельт и на это не ответил сразу. Выражение лица его было нерасположенным, но он явно что-то обдумывал. Уинант так и стоял, как вкопанный, в ожидании. Альфред даже слегка подался вперед, не представляя, как выглядит его собственное лицо в комплекте со всеми остальными, однако зная, что жажда услышать ответ президента у всех была одинаковой.
И вот Рузвельт приподнялся на своем видении, прочистил горло и обратился к одному из своих людей:
- Пошлите четыре сотни юнитов морской пехоты в Исландию. Поставьте там фронт защиты от немецких войск.
Президент на некоторое время затих и вслед за ним замерли все присутствующие.
- Предупредите, что я уполномочил военную защиту американских торговых и армейских судов до границы Исландии. Им разрешено открывать огонь по удаленным целям, если это будет необходимо.
Один из помощников быстро все записал, дал президенту на подпись и затем быстро покинул кабинет.
- Сэр, - обратился Уинант уже не так настойчиво, но по-прежнему прямолинейно, - Как быть с охраной британских судов? Разве на них этот приказ не должен распространяться?
Рузвельт отрицательно покачал головой.
- Я не несу ответственности за английских граждан. С ними ситуация не изменится.
Плечи Уинанта упали.
- Сэр, могу я…
- Решение принято, - заверил президент. Альфред чуть не поднялся с сидения.
- Сэр, и всё же…
- Америка, – перебил Рузвельт строгим тоном, от чего Джонс похолодел, - не пойдет на войну. До тех пор, пока общественное мнение не изменится.
- Но ведь есть много людей, кто за, - вступил Альфред.
- В последнее время их стало намного меньше, - ответил на это президент.
- Только потому что им не дают четкой информации, - запротестовал Альфред, - Если бы вы могли достоверно и ничего не скрывая рассказать людям, насколько плачевна ситуация за океаном и насколько она опасна уже для наших берегов, то…
- Вы не видите всей ситуации в целом, - перебил его Рузвельт, что звучало даже для его собственных ушей, как оправдание, - К тому же есть ещё множество факторов, влияющих на это решение.
- Да, но это не значит, что людям нельзя поведать правду. Ведь идет война! Они должны знать, иначе они так и будут все это слепо игнорировать…
Как я, добавил внутренний голос. Но теперь Джонс знал, что это не так. Никогда он не был абсолютно безразличен. Много лет он убеждал себя, что ненавидит Артура. Это что угодно, но не «нейтральная позиция».
- Я… - Альфред вдруг затих, понимая, что Рузвельт не перебивает его и не уводит тему, а ждет, когда держава продолжит. В груди что-то сильно сдавило, не давая дышать. Джонс хотел, но не мог говорить.
- Я думаю, Альфред хочет сказать, - обратился Уинант с осторожностью, мягко сжав плечо державы, - Что общество примет более взвешенное и верное решение только тогда, когда будет знать всю информацию о том, что творится в Великобритании. Решения же, принятые на основе безразличия, - ошибочны.
Рузвельт какое-то время молча смотрел на них, затем заверил:
- С этим я ничего не могу сделать.
Не в силах остановить себя, Альфред резко поднялся с сидения.
- Почему вас устраивает ваше полное бездействие?!
Джонс знал, что сорвался на крик. Это можно было понять хотя бы по перепуганным взглядам собравшихся и тянущему его за рукав Уинанту. Он нетерпеливо вырвал свою руку.
- Почему вы считаете, что сидеть сложа руки, когда в мире такое творится, это нормально?! Не отвечаете на зов о помощи, когда она так нужна! Англичане не стали бы её выпрашивать, но сейчас они буквально молят о ней! Им нужна наша помощь! И если у них её не будет, то Артур…! То он…!
Альфред осекся и задохнулся, чувствуя, как весь его гнев мгновенно улетучился. С поразительной ясностью он увидел, что сейчас творит: восстает против своих же людей, своего президента. И не ради кого-то, а ради человека, которому всю жизнь сопротивлялся, с которым боролся и которого ненавидел. Державы, которую никогда больше не хотел видеть.
И все же, видеть Англию окровавленным в собственной ванной, падающим на колени под бомбами, рыдающим в голос, стоящим в окружении своих умирающих людей – Альфреду не хотелось ещё больше. Понимать, что Артура нет в этом мире – вот что на самом деле было страшно.
В попытке выговорить последнюю фразу, Альфред услышал из своего рта тихий задушенный всхлип. Голос его больше не слушался. В этот момент Уинант мягко отстранил его назад и прошептал:
- Посиди немного и успокойся, Альфред.
На едва гнущихся ногах Джонс послушно отошел в самый дальний конец кабинета. До него успело долететь несколько комментариев, пока он шел.
- Британцы им манипулируют, без сомнения. Они всегда так делали.
- Да, именно так нас втянули в Первую Мировую, знаете.
Альфред хотел протестовать, но тело будто отключилось от разума, и он их проигнорировал. Он тяжело вздохнул, привалившись боком к стене, обхватив себя за плечи. Слишком долго его не было дома. Он настолько оторвался от происходящего, от своих людей, что уже не понимал, где истина. Вокруг было столько идиотских доводов и противоречий, что он всерьез сомневался, сможет ли вынести это ещё день. Или минуту.
Джонс вдыхал глубже, но воздуха все равно не хватало. Легкие будто уменьшились. Сердце колотилось с болью.
В памяти с визуальной точностью всплыли рассыпающиеся дома, голодающие люди, затравленные взгляды, звуки сирены, крики, разрывные снаряды, взрывы, бомбы и ещё раз взрывы!
Альфред хотел вступиться за них. Очень хотел. Но он был связан по рукам и ногам. Поэтому не мог шагнуть ни туда, ни обратно. Он чувствовал опустошающую слабость: понимая, что должен что-то сделать, он не мог пошевелить ни одной частью тела.
Он больше ничего не знал и не понимал.
Альфред закрыл глаза, сосредоточился на дыхании, стараясь привести его в норму, но у него плохо выходило. Он тихо выругался и попытался хотя бы выпрямиться.
Мужчины на том конце кабинета продолжали обсуждение. Уинант говорил быстро и уверенно обо всем, что касалось ситуации за Атлантикой. Рузвельт иногда перебивал его, спрашивая или уточняя, или чтобы отдать новые распоряжения своему помощнику. Но в основном говорил именно посол.
Альфред наблюдал за ними, чувствуя нервную дрожь. Он был слишком потерян и запутан, чтобы придавать значение звучавшим фразам. Его разум пребывал в каком-то другом месте.
Он вспоминал об Артуре. Во время войны. До войны. Какие-то отрывки встреч ещё раньше. Девятнадцатый век. Восемнадцатый… до него.
Альфреду не хотелось ни о чем думать, но эти воспоминания пришли как сами по себе.
Смахнув наваждение, Джонс снова глубоко вздохнул и выпрямился, поправляя галстук. Руки пришлось вытереть об штанины, хотя Альфред не понял, когда они успели так вспотеть. Затем он неспешно вернулся обратно на свое место в круг митинга. Но все, что он делал, так это слушал, не поднимая головы. Ему было стыдно посмотреть президенту или кому-либо ещё в глаза.
* * *
- Садись, Альфред, - скомандовал президент, как только Джонс очутился в его кабинете.
За окнами круглого зала, в который Альфреда вызвал сам Рузвельт, ярко светило июньское солнце. Заступил первый день лета.
- Если это на счет вчерашнего, то я… - с мрачным выражением начал Альфред, но Рузвельт жестом остановил его.
Президент ничего не говорил, а только молча наблюдал за сидящим напротив Джонсом. Последний чувствовал себя кране неуютно, не зная, что делать и как оправдаться. Ему было тяжело так сидеть, противно от самого себя, стыдно, грустно – словом, плохо. В голове был бардак и одновременно пусто, а от непрошедших эмоций сердце то и дело ёкало.
- Я…! - не выдержал Альфред.
- Всё в порядке, - сказал президент, и, хотя он не улыбался, что ему итак не свойственно, звучало это довольно мирно. Он с минуту пристально вглядывался в лицо державы, а затем откинулся в кресле.
- Мне было интересно, как на тебя подействует путешествие «за границу».
Альфред нахмурился.
– Зачем же ты послал меня именно туда?
Рузвельт наклонился немного вперед, не отрывая глаз от Джонса.
- Мне было любопытно.
- Что именно? – настаивал Альфред.
- Много чего. Я знал о планах мистера Уинанта на счет Великобритании. А так же знал, как ты относишься к вопросу. Мне было интересно, как повлияет на тебя смена обстановки. И, если повлияет, изменится ли от этого общие взгляды американцев.
- И как, изменило?
- Ты мне скажи.
Альфред после всего случившегося здесь и за Атлантикой, совсем не представлял, как на это отвечать, поэтому промолчал.
- Я думал об этом постоянно. С тех самых пор, как познакомился с тобой, - продолжил президент, - Мистер Уинант отбывает после полудня. И, возможно, тебе не следует ехать с ним.
Альфред резко поднял взгляд.
- Только если сам захочешь.
Джонс хотел много чего сказать на это, но ответ вот так просто почему-то не нашелся. Рузвельт после недолгого ожидания сказал:
- Некоторые члены нашего военного департамента – в частности те, кто знает о твоей настоящей сути, - считают, что, возможно, Англия что-то с тобой сделал.
Джонс с подозрением воззрился на президента.
- Они полагают, - уточнил Рузвельт, сомкнув руки в замок, - Что, раз уж ты так рьяно отстаивал британскую позицию, «Англия» тобой каким-то образом манипулировал. Думаешь, есть в этом доля правды? Для «Америки».
Альфред молчал, поглощенный внезапным водоворотом мыслей. Разве Артур манипулировал им? Да, при их первой встрече в Уайтхолле, когда они бросались друг в друга скомканными отчетами, Артур крикнул в сердцах, что скоро умрет. Это вполне могло быть манипуляцией. Однако Джонс вспомнил и множество других моментов. То, как Артур не сводил с него взгляда и не пошатнулся при ударах бомб. Как оставался стойким и уверенным, незаметно смаргивая слезы, в Бристоле. Как он, не смотря ни на что, держался с гордостью настоящей Империи, даже когда эмоции предавали его, а Альфред мог это видеть. Ещё он вспомнил тот день, когда они пришли на развалины холла Палаты Общин. И то, как Артур содрогался от тихого плача и со всей силы сжимал куртку у Альфреда на спине. Возможно, в чьем-то извращенном понимании это и было манипуляцией. Но, нет. Джонс прекрасно помнил, как в прошлом, даже в самые счастливые или неудачные моменты их совместной жизни, Англия никогда не плакал. Даже когда они перестали ладить, и колонии начали борьбу за независимости, в тогдашних стычках, в попытках урезонить и устыдить Альфреда за бунт, - ни разу в глазах Англии не было слез. Был лишь один такой момент-исключение. И Альфреду было до боли неприятно его вспоминать.
- Нет, - сказал он Рузвельту, отталкивая с этим и воспоминания, - В этом нет правды. Артур… действительно честен. Он никогда не стал бы использовать жалость, как оружие.
- Артур, - медленно повторил Рузвельт.
Альфред в миг похолодел, но решительно кивнул.
- Да… Артур.
- Хм, - президент слегка приподнял брови, - Ясно.
Джонс втянул носом воздух и шумно выдохнул.
- Я хочу вернуться. Хочу быть рядом с ним.
- Ты точно решил?
- Да, - мгновенно ответ Альфред.
Рузвельт одобрительно кивнул.
- Тогда тебе стоит дать знать об этом мистеру Уинанту. Однако, я ожидаю, что ты вернешься на свой День Рождения.
Джонс улыбнулся и встал.
- Спасибо, господин президент.
Рузвельт жестом велел ему идти, и Джонс поспешил покинуть кабинет. Быстрее сообщить Уинанту, что он возвращается в Англию. Возвращается к Артуру.
______________________________________________________________________
Заметки:
- Аэропорт Ла Гуардия, названый в честь бывшего мэра Нью-Йорка Фиорелло Ла Гуардия, находится по сей день в северной часть Куинса, Нью-Йорк.
- К середине мая 1941 года обещанный Ленд-Лиз, наконец, начал поступать. Яйца, топленое молоко, бекон, фасоль и мясные консервы, перечисленные Артуром, были одним из составляющих пришедшей провизии. Однако, чего не как раз было, так это оружия и военной техники. В Штатах в то время не было налажено линии производства, так как они сами не воевали. Да и, если бы производство было, не хватало кораблей, чтобы доставлять имеющиеся единицы. Не смотря на настоятельную просьбу самого правительства, многие заводы категорически отказывались от масштабного производства военной техники. Более того, такие индустриальный магнаты, как Генри Форд, владелец заводов с передовым машиностроением, были ярыми сторонниками «изоляции» и даже не рассматривали производство техники для Великобритании, как вариант.
- Летом 1941 года ситуация с Ленд-Лизом действительно была настолько плачевной, что один из важнейших помощников Гарримана в Лондоне, Уильям Уитни, ушел с должности в протест «неудавшейся помощи Америки». «Мы обманываем всех, здесь и по ту сторону океана, заявляя, что обеспечиваем стабильный поток Ленд-лиза, тогда как в реальности его фактически нет» - написал он своем заявлении об уходе. - «Я считаю, что Правительство должна показать Конгрессу и всем людям, что, покуда мы кичимся своей помощью Британии в ущерб Гитлеру, мы не выполняем и толики своих обязанностей». (в главе слова принадлежат одному из «неизвестных военных»)
- В одном из телефонных переговоров Рузвельт прямо заявил всей Даунинг-стрит, что он «не разделяет волнений Великобритании». По сути, он не разделял волнений ни одного члена правительства. По мнению начальства различных департаментов США и министров, в ситуации Англии следовало начать оборону конвоев хотя бы за тем, чтобы предотвратить острый демографический кризис на британских островах. Или, в конце концов, не дать потопить провизию, отправленную Штатами. Многие давали советы Рузвельту на счет обороны, но он отверг их все, вместе с финальной просьбой Черчилля «о военной поддержке» (в пятой главе). Приближенные Рузвельта уже тогда были озадачены его «пассивностью и отказом от прямых действий». Полагаясь на здравомыслие, все говорили о том, что он просто-напросто ждет перемены в общественном мнении. А кто-то считал, что президент не хочет принимать на себя ответственность и ждет «веской причины» для войны.
- Нельзя сказать, что президент вообще не был обеспокоен фактом войны в Великобритании. Он, можно сказать, предпринимал крайне осторожные, очень маленькие шаги. Он отдал распоряжение по отправлению провизии к британским войскам на Дальний Восток, разрешил британским судам останавливаться и чиниться в американских верфях, а так же позволил обучаться британским пилотам на американских аэродромах.
- В добавок к этому, Рузвельт расширил границы обороны над Атлантикой, заняв больше двух третей океанских вод до Англии. В начале войны в Европе в 1939, США установили границы патруля всего на три сотни миль от каждого побережья. Решение Рузвельта расширить это пространство до Гренландии дало американским судам возможность контролировать движение немецких подлодок и сообщать о них британским конвоям. Однако, пренебрежение президента заключалось в отказе от открытого огня. Это не давало защиты от нападения подлодок на конвои, так как американцы могли стрелять, только если немцы нападут первыми. В итоге, за май 1941-ого немецкие подлодки потопили более двадцати британских торговых судов только на территории оборонных вод США.
- Чего хотела общественность США весной 1941-ого, было в самом деле очень трудно понять. Социальные опросы переполнялись жаждущими идти с войсками в Великобританию, однако здесь же опрос показывал, что мало кто хочет, чтобы морская пехота защищала конвои. Более 80% американцев активно выступали против вступления в войну для спасения Англии, однако практически то же число яро восставало, говоря, что Америке вскоре придется защищаться от Германии тоже. В конце концов, эти противоречивые и сильные настроения, что захлестнули все Штаты, были ни чем иным, как… апатией.
- По мнению тех, кто одобрял войну, результат в виде апатичности мнений говорил о том, что Рузвельт неправильно вел политику информативности населения. Совсем малая часть жителей действительно понимала опасность войны с Гитлером, и ещё меньше понимали, что это вовсе не далекое будущее. Почти никто не понимал, что падение Англии сорвет последнюю защиту перед вторжением Германии в Штаты. Ведь если захватят Англию, в руках нацистов окажется вся Европа, Средиземноморье, Азия и Северная Африка – весь мир. Америка как минимум лишится поддержки, сдав позиции перед Германией. Однажды Белл Рузвельт, жена брата Элеоноры Рузвельт, а также близкая подруга президентской семьи потребовала ответа от самого президента, почему он не говорит общественности всю правду об опасности нынешней ситуации. На это Рузвельт сказал, что она, как и многие интервенционистские критики, не видит всей ситуации в целом.
- Ситуация в целом и правда была сложной. В добавок к тому, что общественное мнение беспорядочно бушевало, приближенные Рузвельта, которые были обо всем осведомлены, были ещё более разрознены. Пока одни упрекали президента в неспособности начать «более прямые действия», другие, кто был уверен в скором падении Великобритании из-за поражений в Африке и на Дальнем Востоке, говорили, что Америка итак сделала слишком много.
- «Мировое сообщество считает, что с англичанами уже покончено. Так говорят на всем северном и западном побережье Африки, и на Дальнем Востоке» - это было написано в дневнике Брекенриджа Лонга, одного из ассистентов Госсекретаря Корделла Халла. (в главе слова принадлежат «ещё одному неизвестному военному»).
- Военное Ведомство США было полно скептиков. Их здесь было куда больше, чем в любом департаменте, военные имели крайний анти-Британский настрой (как впрочем и армейские чины). Хотя уполномоченные гражданской обороны США (Стимсон и Нокс), как и военное начальство (Маршалл и Старк) предпочитали более агрессивные методы решения проблемы в Великобритании, остальная часть военных оставалась на стороне Конгресса, соглашаясь, что президент итак сделал слишком много для них. Военное Ведомство действительно вело тогда свои стратегии с учетом предположительного краха Англии.
- Даже если бы анти-Британские настроения среди военных не были помехой, войска США на тот момент были действительно неукомплектованы и плохо вооружены.
- 30 мая 1941 Уинант вернулся в США, только причина оставалась загадкой. Он не сказал прессе, зачем, только говорил, что ему необходимо встретиться с президентом (и ещё он действительно сказал, что вспышки камер «хуже чем взрывы»). Это взято из старых газет.
- В Вашингтоне Уинант и правда по просьбе президента некоторое время жил в Белом Доме. На встрече с Рузвельтом и другими чиновниками посол говорил о плачевном будущем народа Великобритании с преувеличенным энтузиазмом. Все слова, сказанные им в главе, не процитированы, но передают ту информацию, которую он на самом деле излагал. По словам Генерала Рэймонда Ли, Уинант, «вооруженный до зубов информацией», был готов «тянуть за любой нерв и выдавать сотни доводов», чтобы привести США к военному конфликту. Был готов без зазрения совести надавить на президента и чиновников как можно сильнее. В памятных записках членов Министерства Иностранных Дел есть даже одна выдержка, написанная Энтони Эденом: «Сегодня Уинант спросил меня, что США готово сделать для помощи другой стране, не вступая в войну. У меня сложилось впечатление, что он вовсе не против, если предложение будет с риском самой войны.»
- Рузвельт не придавал гласности настоящее значение визита Уинанта к нему в тот день.
Заметки переводчика:
- Америка с Рузвельтом перебрасываются на митинге замысловатым «вы». Это только потому, что не все чины в курсе, кто такой Альфред Ф. Джонс, как вы поняли. В быту Америка всех своих боссов называет чаще на «ты» (что не всем державам свойственно, кстати).
- На счет Уильяма Уитни у меня был вопрос к автору. Но она не ответила. Дело в том, что в истории замечено аж пять мистеров Уитни и все они жили в 19-ом веке, сделав кучу хороших дел для Америки, но умерев до начала даже Первой Мировой. Был один американский архитектор Уильям Уитни, который дожил до 1945, но он не имел никакого отношения к военным или правительству. Возможно, тот Уильям, что отмечен в заметках был «обычным помощником Гарримана» и всё, однако странно, в биографии семьи Уитни написано, что это была богатая династия. И, если бы один из них работал в правительстве во время Второй Мировой, о нем были хоть какие-то сведенья. Но их нет, даже в англоязычных источниках. Так что оставляю этот факт на совести автора, а так же для тех, кому любопытна сия тема.
- Пламенные речи «неизвестных военных» в главе – у автора в оригинале тоже немного отличаются от реальных цитат.
- «..если немцы захватят Англию, Африку и Азию – захватят весь мир». Да, не спешите насмешливо разводить руками и говорить «ох уж эти Американцы» потому что, если вы внимательно смотрите на даты, Брест захватят только в сентябре 1941, и СССР вступит в войну лишь после этого. Красная Армия пока тоже отсиживается (да простят меня русские патриоты за мой сленг!).
Спасибо, что прочитали!~
@темы: Моё писательство, перевод с английского, Фанфик, Англия и Америка/USUK
-
-
19.02.2024 в 18:58Evaluate these greatest tactics for Web page promotion:
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Zakupka-ssylok-dlya-sajta-249408-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Obmen-ssylkami-dlya-prodvizheniya-445830-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Ssylochnoe-ranzhirovanie-593523-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Kupit-ssylki-705049-12-05
https://telegra.ph/Prodvizhenie-sajta-ssylkami-Igor-rudnik-798003-12-05
If interested, create to PM and e book early accessibility
-
-
29.02.2024 в 08:28Посетите также мою страничку
www.kino-ussr.ru/user/WilheminaIsles5/ оформить карту в таджикистане россиянину
33490-+