Первая заповедь Звездного Флота: Верить в Варп!!!!
Ночь утонувших звуков
Автор: StarDropDream
Перевод: Seymour_Ridmonton [Mr. G]
Бета: Uleca
Фандом: Хеталия (с) Химаруя Хидекадзу
полная шапкаПерсонажи: Артур (Англия), Альфред (Америка), а так же великие исторические личности, неизвестные местные жители и упоминание других держав мира.
Пары: USUK
Рейтинг: PG-13 за мат, кровь и вообще войну.
Краткое содержание: Сюжет сосредоточен над серьёзным решением Америки вступить в войну, попутно глубоко копая в его «особые отношения» с Англией.
Предупреждение: Фик – исторический. Он написан по Второй Мировой Войне, поэтому содержит много исторических деталей, в основном связанных с блицкригами в Англии и политикой США относительно вступления в войну с Германией. А так же не забывайте, что мнение автора не всегда совпадает с мнением героев.
Благодарность: Не секрет, что нам всем в школе рассказывают историю очень-очень относительно страны, поэтому спасибо дяде Химаруе за то, что он создал Хеталию и дал предлог поинтересоваться мировыми событиями ещё и в ракурсе иностранцев.
Ссылка на оригинал: тут, разрешение соответственно получено.
Статус фика: 15/15 закончен
Статус перевода: 15/15 закончен
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая[*]
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Этот проект я ТОЧНО не заброшу!
В этот раз глава состоит из 26 страниц. Это в два раза больше, чем все остальные. Поэтому я разделил её ровно пополам. Начиная с середины - тут. Не забывайте читать заметки.
читать дальше- Кофе у меня нет, - сухо констатировал Англия, открывая подвесной шкаф, в котором хранились скромные запасы пайков и консервов. Альфред невольно наблюдал за тем, как британец, стоя на носках, ощупал верхнюю полку, а затем и достал коробку чая. Его тонкие руки ещё больше заострились, а кожа побелела настолько, что даже издалека можно было рассмотреть просвечивающие вены. Если бы Альфред не видел его лица до этого, то вряд ли вообще поверил бы, что перед ним стоит Британская Империя. Это был маленький, хрупкий, беззащитный человек.
- Разве он у тебя вообще водится? - Америка стал буравить взглядом банку в руках Англии, лишь бы не рассматривать его тощую фигуру.
- Я пью его по ночам, чтобы успокоиться, - отозвался Англия. - Потому что больше не сплю.
Это без сомнения объясняло воспаленные мешки под его глазами, однако Англия тут же заметно отгородился от собеседника, досадуя, скорее всего, о том, что сказал лишнее, тем самым проявив слабость, тогда как наоборот хотел казаться сильным. Неловко кашлянув, он стал возиться с банкой чая, пытаясь откупорить её. Получалось плохо.
- Ясно, - Америка не знал, что тут ещё можно сказать.
Наконец Англия победоносно выдохнул, и хлопок крышки от банки высвободил терпкий, приятный аромат заварки. Британец хмуро уставился на жестяную банку, будто она его лично оскорбила, однако тут же совладал с эмоциями и выпрямился. Все время, что он выуживал из общей кучи посуды в раковине треснувшие чайные чашки и пытался придать им былой блеск, в воздухе висело тяжелое молчание.
Альфред следил за ним одними глазами, в голову лезли только неуместные комментарии по поводу жалкого окружения и не менее жалкой внешности Англии, однако они были явно не лучшей темой для беседы. Он медленно подошел к незаколоченному окну, которое в темное время суток вполне можно было бы принять за старый гобелен, и выглянул наружу. Лондон затопил моросящий туман, а горизонт закрывали серые увесистые кучевые облака, и на их фоне маячили аэростаты. Альфред едва не вздрогнул, когда гулкую тишину кухни неожиданно пронзил свист чайника на печке. В тот момент, как он отвернулся окна, Англия поставил перед ним на подоконник одну из чашек. От неё поднимался густой пар, однако стоило Америке посмотреть на Англию, который некоторое время также самозабвенно глядел в окно, тот уже был к нему спиной.
- Ну и что ты хотел? – мрачно спросил британец, глядя в свою чашку, как гадалка в хрустальный шар. Кружка Америки по-прежнему покоилась на месте, он лишь задумчиво водил пальцами по её кромке. Наконец, он тяжело вздохнул и, откинув всякую гордость, сказал:
- Я пришел поговорить.
- Это я уже слышал, о чем? – переспросил Англия. Его тихий и спокойный голос был пропитан ядом. - Хочешь красиво уйти, хлопнув дверью?
Америка нахмурился, не понимая, насмехается над ним Англия или говорит серьёзно. Взяв свою чашку с подоконника, он сделал большой глоток и тут же резко отвернулся, едва не выронив её и зажав пальцами рот. Неожиданный крепкий кипяток обжог ему язык, и из горла вырвалось глухой стон.
- Идиот, – не без отвращения бросил Англия, обратив, наконец, свой взор на собеседника. – Хлебаешь чай как собака, ей-богу.
Альфред закашлялся и поставил кружку обратно на подоконник, вытирая пострадавшую часть лица, которую от прикосновения пальцев только больше жгло. В комнате было душно от терпкого запаха «Эрл-грэя», вкус которого, впрочем, Америка больше не мог ощутить, так как его язык совершенно онемел.
Альфред не поднимал головы, чувствуя, как глотку сдавила злость – то ли на себя, то ли на что-то ещё. Он сделал глубокий вдох и вновь попробовал отпить чай. Сейчас было важно сохранять спокойствие, если он все-таки пришел сюда улаживать недопонимание, а не сеять его ещё больше. Очки слегка запотели от пара, но он только отметил, каким безвкусным стал напиток, пожалев, что Англия не налил ему кофе. Хотя, конечно, будь он у него, Альфред сомневался, что британец стал бы делиться. Его щедрости едва хватило на чашку чая, какие уж там кофе, сахар или сливки.
- Нечего тратить зря заварку, - проворчал Англия, будто от того, что Альфред будет пить бергамот с большим эстетическим наслаждением, что-то изменится. С притворным равнодушием Америка снова отхлебнул из чашки, глядя на то, как Англия снова тянется к полке, чтобы поставить банку на место. Ему удобнее было бы встать на стул или вообще попросить об этом самого Альфреда, ведь он ростом как раз доставал до второй полки. Однако Джонс вовремя прикусил язык, не дав ехидному комментарию с него сорваться.
- Хватит стоять, как столб, - бросил Англия, не поворачиваясь, затем медленно прошагал к кухонному столу, отодвинул стул, который со скрежетом пробороздил паркет, и устало водрузился на него. Под весом мебель жалобно скрипнула. Все это время Альфред не мог оторвать от британца глаз, из-за чего тот заметно нервничал – его невозмутимый вид выдавали странные неловкие движения.
Не сразу заметив, как кусает нижнюю губу, Альфред задумался. Он жаждал поехать домой, и в прошлый раз Англия дал на это свое полное согласие, поэтому, как они снова могли оказаться в одной комнате, ведал теперь только господь бог.
Если уж Англия не видел в его стремлении сохранить жизни своих людей ничего, кроме глупости и бездействия, то о чем вообще с ним было говорить. Америка бы даже разозлился на него, если бы мог. Но напомнил себе, что ему должно быть все равно, должно быть плевать на то, что думает Англия.
Кажется, этих самых «должно быть» в его мыслях последнее время было слишком много, и звучали они все менее правдиво. Однако Альфред скорее бы убил кого-нибудь, чем признал, что ситуация может разрулиться одним его позорным признанием правды.
- Ну, так и о чем ты хотел поговорить, - устало выдохнул Англия, когда ему надоело играть с краями чашки. Альфред тяжело сглотнул. Выпитый чай почему-то не спас его от чудовищной сухости во рту, а будто бы наоборот только усугубил её.
- Я… мм… – начал было он, однако язык упрямо не хотел двигаться, и пока он искал подходящие слова, Англия внезапно поднялся из-за стола. Слабость и голод превратили его в призрака во плоти, его движения были не то плавными, не то судорожными. Сжав пальцами столешницу, он застыл и попытался медленно расправить плечи, однако их тут же свело, и Англия зашипел от боли. Ему не удавалось расслабить заклинившие мышцы, а от приложенных усилий становилось только хуже. Наконец, Альфред услышал тяжелый вздох облегчения, и тело британца вернулось в подобие нормы.
- Час от часу не легче, - вновь вздыхая, пробормотал Англия, и вдруг посмотрел прямо на Альфреда. - Ради бога, скажи, что тебе здесь надо? Ты дважды повторил, что пришел поговорить, но ты же молчишь, Америка!
Вместо дерзкого ответа Альфред опасливо отстранился, не отрывая от Англии взгляда, будто ждал, что за вспыльчивым замечанием последует физическое воздействие. После слов британца, однако, ничего не изменилось, и тишина по-прежнему давила на ухо. Америка наблюдал за тем, как Англия вновь пытался встряхнуть напряженные плечи, и как он внимательно, почти пристально смотрит на него, очевидно желая если не вникнуть в слова, то залезть его мысли.
- Только не надо, - начал британец, когда пауза затянулась, - говорить, что ты пришел только позлорадствовать и посмеяться…
- Чт..? – в груди неожиданно поднялась паника, поэтому Америка почти крикнул: - Я не собирался!
- Тогда, будь так добр… - приблизившись к нему на шаг, Англия выхватил полупустую кружку, - ...проваливай!
- Да я же сказал, что пришел не за этим! Черт возьми, послушай! – Альфред поднялся, а вслед за ним стул оглушительно скрипнул ножками о пол, заставив Англию развернуться. Под его испепеляющим взглядом Америка почувствовал, как руки сжимаются в кулаки. - Не собирался я злорадствовать или что-то в этом роде! Неужели это такое преступление – хотеть поговорить?
- В твоем случае - да, - рявкнул Англия, разминая правое плечо. - Да и что же ты можешь сказать мне, чего я ещё не слышал?.. Что Я могу сказать тебе, чего ты не видишь сам?...
- Просто… просто выслушай меня, хорошо? - Альфред сделал шаг вперед, заметив, как с плеча британца сползла рубашка, открывая ключицу. С трудом верилось, что когда-то эта вещь была впору, скорее уж кто-то подменил ему одежду на больший размер, придав такой же истертый вид. Потому что Альфреду в очередной раз показалось, что Артур слишком худ для того, чтобы вообще быть живым.
Англия молча обошел стол и поправил отлетевший за Америкой стул, затем оперся о спинку, как о последнюю опору, и глубоко вздохнул.
- Я слушаю… - сказал он сквозь стиснутые зубы, глядя куда угодно, но не на Америку.
- Я… - Альфред подавил желание сглотнуть, - я не намеревался над тобой глумиться или кого-либо опускать, ясно?.. Даже мысли не возникало… Черт, хватит ожидать от меня одной лишь пакости, я настроен серьёзно!..
Англия ничего не говорил, склонив слегка голову на бок, из-за чего Америка мог видеть шрам на шее, идущий из-под воротника.
- Я… - он запнулся, - я пришел потому, что… потому, что меня беспокоит то, как закончилась наша беседа… Господи, да ты сам знаешь, почему я пришел!
- В таком случае не медли с ответом! Ты согласен вступить в войну или нет? – отрезал британец.
Америка смерил его долгим взглядом. Он узнавал ту же самую гнусную недосказанность, с которой разговор норовил снова перейти на бессмысленный обмен ударами по слабым местам. Однако, даже не смотря на полное осознание такой опасности, он ничего не мог поделать со своей злостью и досадой.
- Нет, я не вступлю! – решительно ответил он.
- Тогда разговор окончен! – Англия красноречиво указал на дверь, которая, в общем-то, была единственным проходом в этом помещении, поэтому его жест приобретал ещё большую значимость.
- Нет, - Альфред упрямо мотнул головой, не прерывая зрительного контакта. И, как и ожидалось, лицо Британской Империи исказил гнев. В мгновение ока он оказался возле Америки, ухватив того за воротник. Альфред дернулся от неожиданности, но, несмотря на очевидную худобу и хрупкость британца, не смог вырваться.
- Я здесь не для того, чтобы смеяться, но и не для того, чтобы говорить о военном союзе, - как можно более спокойно отозвался Альфред, сделав попытку освободиться от настойчивой хватки возле самого его лица. - Матерь божья, я пришел поговорить с тобой, вот и все!..
Теперь настала очередь Англии уставиться на него долгим, полным недоверия взглядом. Его глаза быстро заметались от лица Джонса по мебели, по беспорядку на кухонном столе. Альфред смотрел на него в ответ, стараясь не моргать, челюсть слегка подрагивала, а дыхание было прерывистым, поэтому он незаметно стиснул зубы.
Наконец хватка на воротнике ослабла, и Америка тут же отбросил руку Англии.
- Обязательно было?.. – возмутился он, и Англия, одарив его очередной порцией презрения, отвернулся и пошел прочь от двери. Он принялся собирать все бумаги, что лежали на столе, на полках, на камине – большинство из них были старыми газетами. Когда они все оказались у него подмышкой, британец вышел за дверь, сохраняя молчание.
Америка в той же манере последовал за ним, не зная, то ли Англия пытается демонстративно показать свою злость, то ли отвлечься от его присутствия. А может быть спрятать стыд, судя по тому, как он избегал сталкиваться с Джонсом вообще.
Альфред молча наблюдал за его действиями, размышляя, проще ли было заговорить с занятым Англией или с тем, который с раздражением смотрел на него в упор. Британец тем временем с пугающей тщательностью продолжал поправлять полки с книгами и смахивать пыль. Наверное, он уже очень давно не прибирался, тем более не принимал гостей.
Следуя за ним по пятам, Альфред резко остановился, когда Англия внезапно замер и развернулся к нему. Помедлив, он шагнул прямо к Джонсу, который в напряжении замер, ожидая удара по лицу, однако Англия всего лишь поправил ему воротник, который сидел криво, и, намеренно не одарив даже беглым взглядом, быстро отвернулся. В руках у него все ещё была пачка старых газет.
Альфред рассеянно потрогал ворот, понимая, что вряд ли ему удалось скрыть свой шок. Жест Англии, скорее всего, не нес никакого скрытого подтекста, но почему-то задел Альфреда за живое. Надо было подумать о том, что он скажет, когда Англия закончит свой замысловатый ритуал, а не о том, как беззащитно он выглядит.
- Ну что ж, ты пришел говорить, - нахмурившись, сказал британец, стоя в шаге от него. - Ты не говоришь.
- Я… ээ… - Альфред сглотнул, проклиная свою сжавшуюся глотку. - Мне было сложно предугадать, какое у тебя будет настроение и примешь ли ты меня вообще… поэтому я не думал о том, что именно буду говорить.
Англия прыснул и отвернулся. Было сложно сказать, правда ли ему смешно или это обессиленный сарказм. Он быстро расчистил от мусора два кресла у камина и жестом пригласил Альфреда присесть.
Глубоко вздохнув, Америка медленно подошел к нему и не менее осторожно сел. Англия аккуратно сложил газеты в стопку на столе и опустился в соседнее кресло, пристроив ногу на ногу, а чуть погодя сложил руки в замок и водрузил их на колено.
И снова оба погрузились в гробовое молчание, симметрично отвернувшись друг от друга. Англия, очевидно, решил подать пример вселенского терпения и ждал, когда же Альфред соберется для тех драгоценных слов, что так жаждал высказать. Однако Джонс не мог вытащить из головы ни одной подходящей фразы, чтобы начать. Он не понимал, откуда в нем опять появилось то рвение и желание снова поговорить с Англией. Что ему было за дело до этой нации и с чего это он теперь не мог подобрать нужные слова.
Почему вообще диалог с кем-либо становился для него таким тяжелым, когда дело касалось именно Англии?
Америка не считал время, однако, когда британец со вздохом поднялся, стало ясно, что оно вышло.
- Ну что ж, - Англия не удостоил его взглядом, вместо этого уставившись в окно, - как бы мне ни было приятно говорить с тобой, Америка, времени у меня, к сожалению, мало. Так что прошу меня извинить.
- П..погоди! – Альфред резко выпрямился.
- У меня дел по горло, - отрезал британец и добавил. - В отличие от тебя, - и снова неопределенным жестом махнул на дверь.
- Да черт возьми, Англия, я же…! - Альфред поднялся следом, к щекам подступил жар.
- Если ты не заметил, я нахожусь в состоянии войны!
- ...Я ведь знал, что не стоило приходить…
- Тебя здесь никто и не держит! – рявкнул Англия так, что его голос пугающе изменился. - Я уже, если честно, устал от тебя, Америка!
- Но!..
- Мне осточертел как твой посол, так и мой собственный премьер, которые без перерыва третировали меня, упрашивая поговорить с тобой! У меня уже в печенках сидит этот американский оптимизм, когда твой - ТВОЙ! – чертов народ пытается показать, каким сильным мне надо быть!
- Но ведь!..
- И что все заладили, что я могу победить! Я хочу знать, как мне победить! Как предотвратить истребление моего народа! – Англия резко втянул носом воздух и с выдохом ненадолго умолк. Альфред тоже молчал, в полутьме снова разглядывая его худое лицо. - Я просто… от всего этого устал.
Америка не реагировал, неподвижно наблюдая за каждым жестом Англии и тем, сколько силы воли было в его так называемой «усталости». Настолько эмоциональные порывы были несвойственны Британской Империи, поэтому своим гневом он мог пригвоздить любого собеседника к полу.
- Американский народ достаточно ясно высказал свои позиции, и я убежден, что очередное обсуждение взглядов будешь лишь оскорблением для меня и напрасной тратой времени для тебя, - отступив от окна, Англия непринужденно кивнул в сторону двери. Но Альфред, как и раньше, сделал вид, что не заметил жеста. При всей вежливости и понимании, что разговор пора кончать, Джонс не хотел уходить, оставив последнее слово за британцем.
- Хватит говорить, что все до единого в моей стране ненавидят твою!..
- Разве нет? - снова перебил его Англия. - Разве ты не сказал в прошлый раз, что тебе наплевать, что со мной будет?
- То, что я не хочу быть вовлеченным в конфликт, не значит, что я тебя ненавижу! – слова вырвались против воли, и Америка отступил на шаг, чувствуя уже нешуточный жар по всему лицу. Он отвернулся и злобно смахнул со стола аккуратно сложенную стопку газет, листы которой с шелестом разлетелись по полу.
- О, вы только посмотрите! - лицо Англии впервые пересекла улыбка. – Пользы просто вагон!! Самая большая независимая страна в мире ведет себя, как капризная девчонка!
Намереваясь дерзко возразить, Америка не смог ничего сказать, потому что Англия уже был к нему спиной, нагнувшись, чтобы подобрать ни в чем не повинные газеты. От него то и дело доносились тихие ругательства, и сам воздух в комнате как будто стал ледяным – настолько, что Альфред почти содрогнулся. Лицо горело теперь уже от стыда. Америка непростительно терял контроль над собой и, отведя взгляд, пытался понять, заметил ли это Англия.
Он должен был ненавидеть британца, куда уж там беспокоиться или думать о нем. Британская Империя была причиной всех его лишений, начиная со строго воспитания в его бытность колонией, заканчивая теми деяниями Англии, благами которой Америка оказалась вовлечена в Мировую Войну. Пускай люди в Штатах тогда были равнодушны к самому факту войны, Альфред ненавидел Англию. Должен был ненавидеть, потому что какое ещё объяснение могло этому быть?
Подобрав последний листок газеты, Англия снова положил их на письменный стол и прижал на какое-то время стопку рукой, посмотрев на Америку таким пристальным взглядом, словно гадал, дерзнет ли тот скинуть их ещё раз.
- Ты… ты же знаешь, - начал Альфред, когда их глаза встретились. - Есть немало американцев, которые любят Англию…
- Неужели? – ровным тоном отозвался британец. - Скажи на милость, где же они сейчас?
- Они слушают радиовещание! – Америка внезапно ощетинился, двинув напряженными плечами. - Они слушают и… знают все. Про блиц. Они хотят помочь.
- И какая от этого польза мне?
- Да ты меня не слушаешь что ли?! – повысил тон Альфред.
- Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен слушать тебя! – выпалил Англия в ответ. - С чего ты решил, что мне есть дело до того, что ТЫ, Америка, думаешь обо мне или моем положении?! Ты, который остается здесь, хотя знает, что не собирается сменять своего бессердечие на милость. Ты, который смотрит на меня – на мой народ и мои города – с едва ли не насмешкой! Ты, который, кажется, уже давно решил, что мое падение неизбежно! И почему вдруг я стану слушать тебя?!
Альфред еле сдержал желание отступить на шаг, отстраниться, почувствовав холодную вспышку в груди и то, как сильно сжимает челюсть.
- Я просто говорю, что не надо думать, будто с моей стороны не было помощи и что все прямо-таки ненавидят тебя! Пошел ты, жадный пуританский ублюдок!!! Ты получаешь оружие и провизию от державы, которой в войне быть не должно! Ладно, я понял, тебе не нравится, что я не хочу посылать эскорт. Но я не собираюсь жертвовать своими людьми, за которых ТВОИ люди не проронят и слезы, бросая лозунгом «Это война»!!
- Если это и есть война!.. - Англия внезапно оборвал себя, зажмурившись, и шепотом отрывисто выругался. - Так вот что тебя волнует… - протянул он.
- Что?!.. – не понял Альфред и, снова ощутив неприятный озноб, сложил руки на груди в защитном жесте.
- То, как мой народ к тебе относится… Ты думаешь не о бедах или благополучии британцев… Тебе важно, чтобы у них о тебе осталось хорошее мнение! – теперь Англия почти кричал. - Ты так хочешь обозначить свою бесценную непричастность, говоря, что не все меня ненавидят?! – Артур драматично закатил глаза, и Альфред от всей души проклял Шекспира, который когда-то подарил этой стране глубокий театральный трагизм. - Спасибо, я и так прекрасно знаю о своих ошибках, чтобы чувствовать облегчение от твоих слов!
- Радуйся, что американцы вообще обеспокоились! Думаешь, другим державам на моем месте было бы до тебя дело?!
- Радоваться?! – голос Англии чуть не зазвенел от удивления. Он отвернулся и тихо проговорил, будто обращаясь кому-то другому: - Он говорит мне «радоваться».
- Да ты когда-нибудь бываешь удовлетворен тем, что делают другие? Или тебе не будет хватать, пока я не разобьюсь перед тобой в лепешку?! – Альфред тоже сорвался на крик. - Тебе вообще знакомо слово «счастлив»?!
Англия вспыхнул:
- Если ты называешь счастьем ту пулю, которую дважды пустил мне в спину, то твое понятие «счастья» порядочно ограничено! – он тщетно пытался скрыть эмоции за плотно сжатыми губами.
- Я не… - начал Альфред.
- Мне уже все равно, поверь. И у тебя хватает наглости напоминать мне об этом? Разве не видно, что мои нервы и так на пределе? - Англия стал говорить тише, но по-прежнему с ноткой яда. - Зачем ты все ещё здесь, Америка?
Альфред молчал. Он вовсе не хотел такого оборота разговора и боялся, что к этому придет.
- Англия, я…
Но британец отвернулся, и в этот момент Америку изнутри затопил липкий страх. Совесть была готова его разорвать, крича, что он снова все испортил вместо того, чтобы наладить. Прежде чем отдать себе отчет в своих действиях, Америка рванулся вперед и обхватил запястье Англии.
- Сейчас же отпусти, - мгновенно обернувшись, холодно отозвался тот.
- Разве ты не понимаешь, что в Штатах предостаточно людей, которым ты не безразличен?
Англия несколько секунд изучал его лицо, затем попытался освободиться, но тщетно.
- Что мне это дает, если при первых же признаках войны они сотнями бежали обратно?
- Их жизни короче наших! Они просто хотят быть в безопасности! Ты их за это винишь? – Альфред чувствовал сопротивление британца, но не ослаблял хватки. Впрочем, тот быстро сдался, лишь недовольно скривив губы.
- Нет, - тихо отозвался Англия и напряженно содрогнулся, будто боль охватила все тело. Его свободная рука легла на противоположное плечо, в котором, как понял Альфред, имелся уже не один шрам. - Нет, - снова повторил британец как-то надтреснуто, ещё чуть-чуть и, казалось, он осядет на пол, он как будто затухал на глазах. - Нет, - на этот раз он продолжил, - я не виню их в том, что они бежали… Мне на их месте тоже не хотелось бы оставаться в такой стране. Когда-то она процветала, когда-то она была прекрасной. Теперь все это погребено под обломками, и здесь просто-напросто опасно находиться. Это позор… позор, что оставшимся и приезжим приходится видеть меня в таком состоянии.
- Уинанту не все равно, - тихо сказал Альфред. - Пусть один, но все же американец.
Англия ответил ему молчанием, а затем напряженно вдохнул, посмотрев на свое запястье.
- Отпусти меня. На этой руке крайне неприятная рана.
Америка среагировал немедленно, подавив горькое чувство вины, которое чуть не затопило его с головой. Он видел, как Англия осторожно сжал раненную руку, очевидно стыдясь выдавать свою слабость, тем более такому, как Альфред. И он, в общем-то, не видел в этом ничего противоестественного, потому как ни разу не давал повода британцу ожидать от себя жалости или сострадания.
- Он… в смысле Уинант, верит, что ты сумеешь выстоять, - продолжал Америка после паузы. - Ты сумеешь, Англия.
Британец никак не реагировал на его слова, вместо этого растирая свое запястье. Затем он аккуратно отвернул рукав, и Альфред увидел глубокий порез по всей руке, которую будто бы хлестали колючей проволокой. Мятые бинты сползали с кожи, и у Америки перехватило дыхание, однако он продолжил говорить, лишь бы не провалиться в тишину, наполненную шелестом ткани по разодранной плоти.
- Уинант верит, что это не конец.
- А что же ты? – спросил его Англия спокойно, откинувшись на спинку кресла и доставая аптечку, которую держал рядом, видимо на всякий случай. Хотя он не смотрел на собеседника, Альфред почему-то почувствовал, как от его слов кровь застыла в жилах. - Как ты думаешь, что будет со мной?
Англия аккуратно открыл аптечку и достал оттуда несколько мотков бинта, потом начал тщательно заматывать раненую руку, стараясь ею же удержать бинт на месте, что у него не очень выходило. Америка видел это, но не смел предлагать помощь, так как британец в этот момент походил на мастера за работой. Он невероятно быстро закончил, закрыв аптечку небрежным движением и опустив рукав, чтобы застегнуть пуговицу обратно. Моргнув, Альфред понял, что Англия до сих пор ждет ответа на свой вопрос.
- Я… - начал он приглушенно и не знал, что говорить дальше. После затянувшейся паузы британец поднял взгляд, и опять его глубокие и яркие – настолько, что выделялись на фоне остального серого мира – зеленые глаза уставились в лицо Альфреда. На этот раз в них не было никакого раздражения, только усталый интерес. Лицо немного осунулось, губы скривились в притворном неодобрении. Какой же он был все-таки бледный, какой худой…
Альфред изо всех сил старался не отвести взгляда, хотя желание было сильное. Его сердце колотилось гулко и учащенно, он едва сумел сглотнуть, так как горло, кажется, сжалось сильнее обычного, не давая вырваться эмоциям.
- Что, по-твоему, будет со мной? – повторил Англия глубоким спокойным тоном. – Что, по-твоему, станет с этими «тупыми островами»? И со мной в частности? Я ведь когда-то тоже считал себя в безопасности. Если я останусь в стороне от всего, то мой народ точно не пострадает. И теперь я остался без единой поддержки. После стольких лет готовности ко всему я оказался совершенно не готов. Все пошло прахом, и я разваливаюсь.
- Ты…
- Не смей даже в шутку упрекать меня! - голос его был спокойным, однако глаза, которых он так и не сводил с Альфреда, выдавали его агрессию.
- Я не… не думаю, что ты развалишься, - тихо ответил Америка, пропустив провокационный комментарий Англии мимо ушей, ибо не намеревался идти таким простым путем, как ругань. По крайней мере не теперь.
В глазах британца снова вспыхнуло что-то похожее на интерес, и он некоторое время изучал лицо Америки, пока последний не отвернулся.
- Я думаю… - Джонс облизнул пересохшие губы, - у тебя слишком много сил, чтобы так просто сдаться. Чтобы заставить тебя упасть, им сперва придется отрубить тебе ноги… и то – после этого прижать к земле… чтобы ты снова не поднялся пойти надирать им задницы.
Британец тихо хмыкнул на это, и Альфред не смог точно определить, хороший это был знак или нет. Он отвернулся, взял со стола аптечку и отнес её на законное место, за одним из кресел, после чего долго стоял там, опершись руками о спинку и не поворачиваясь к Америке.
- Ты правда веришь в то, что говоришь?
Альфред задумался, постаравшись собрать свои мысли воедино хотя бы на минуту, чтобы понять – правда ли он так думает или это в нем говорит голос Уинанта. Возможно он просто пытается сказать то, что Англия хочет услышать, лишь бы избежать ненужного конфликта… Хотя, разве Америку это когда-либо останавливало?
- Да, - ответил он.
Англия вздохнул, и напряжение заметно отпустило его плечи. Он задумчиво сжал спинку кресла, прежде чем отступить от него, и, уронив руки вдоль тела, посмотреть в сторону, будто прислушиваясь к чему-то. Или выжидая, что самому Альфреду давалось с трудом.
- Слушай, - не выдержав, начал он, - меня привезли сюда не для того, чтобы я ругался с тобой каждый день, а для того, чтобы понять тебя… Уинант хочет, чтобы мы разобрались между собой. Так что… так что тебе придется потерпеть меня. Ясно? Знаю, ты скорее всего не в восторге, но так надо… на время… Да.
- У тебя нет сигареты? – вместо ответа спросил Англия, все ещё не поворачиваясь к собеседнику. Америка машинально похлопал себя по нагрудным карманам, но те были пусты.
- Нет, прости, ещё неделю назад кончились…
А, - британец случайно поднял на него взор, не выражавший ничего конкретно, и тяжело вздохнул, добавив уже с досадой. - Хорошо…
- «Хорошо»? – почти передразнил его Альфред.
- Хорошо, я потерплю тебя какое-то время, - согласно кинул Англия и закрыл глаза. - Если уж я должен. Только знай, что я делаю это ради твоего посла и моего народа. Люди здесь очень уважают его. К тому же у меня и так нет сил, чтобы спорить с тобой.
Альфред разочарованно вздохнул, чувствуя почему-то не то злость, не то обиду. Не то боль.
- Окей. Отлично… Я рад… Правда.
- Можешь ты уже заткнуться? – небрежно бросил Англия, проходя мимо Альфреда – направляясь обратно на кухню. Британец неторопливо поставил чайник, чтобы сделать себе ещё чаю и нарочно взял только одну чашку. Америка не чувствовал себя обделенным, ибо то, как Англия выскребал из чайной банки оставшуюся заварку, которая теперь больше напоминала пыль, заставило его почувствовать отвращение к самому себе.
- Что ж, - положив руки в карманы, Альфред непринужденно прислонился к косяку двери, - мне, наверное, пора.
Англия тут же замер и посмотрел на него из-за плеча. Его взгляд, впрочем, странным образом сосредоточился не на лице Джонса, а на чем-то выше, из-за чего Альфред и сам решил посмотреть вверх. Однако он не увидел ничего, кроме потолка. Англия ещё секунду колебался, затем посмотрел прямо ему в глаза:
- Останься. Я все равно собирался ужинать.
Когда британец, бросив эту незамысловатую фразу, отвернулся и стал наливать в чайник воды, Америка мог только заморгать от удивления. Наверное, предыдущая чашка чая придала Англии тонуса, ведь не от смущения же его бледные щеки сейчас так порозовели.
Альфред только теперь заметил, как выделяется линия позвоночника британца – от шеи до поясницы – практически просвечивая под истершейся тканью рубашки на спине. Хорошо, если бы погода стала больше похожей на весну, чем на ужасную зиму, истощившую страну, тогда ему бы не пришлось носить эти отвратительные лохмотья.
- Но ведь… - скорее из принципа, чем из желания запротестовал он.
- Даже если ты пришел объявить войну империи, - спокойно отозвался Англия, - это не повод пропадать еде… - он помедлил. - По крайней мере, так всегда думали мои феи.
Выпучив глаза, Америка стал озираться, но вовремя вспомнил, что рассказы Англии о феях и магии почему-то редко подтверждались на деле. К тому же Англия вполне мог просто напросто слететь с катушек после долгой бомбежки, поэтому Альфред решил не комментировать его слова.
- Твоя стряпня, - проговорил он, - и есть повод объявить тебе войну.
Англия только смерил его суровым взглядом из-за плеча.
Через несколько минут кухня наполнилась запахом супа, однако аромат отдавал странным уксусным оттенком. Совсем как в окопах во время Первой Мировой.
В этом доме уже давно не было никаких специй, поэтому Америка не сильно пожалел о сказанных про войну словах. Он помнил, как в детстве он не раз находил Англию окутанным черным дымом за готовкой, и при этом каждый раз тот объяснял, что так требует рецепт. И хотя Америка уже тогда понимал, что еда может иметь иной вкус, не говорил своему опекуну ни слова в протест, покорно уплетая его кулинарные творения.
- Ну что ж… - начал Альфред приподнятым голосом, чтобы отвлечь Англию от монотонного ворчания по поводу великой сложности поварского дела, - расскажи хоть, как эээ… твои дела за последние пару десятков лет?
Британец оторвался от кастрюли, в которой булькало сомнительное варево, но лишь за тем, чтобы одарить Америку недружелюбным смешком.
- Ты правда хочешь знать?
Альфред так надеялся, что выбрал прекрасную тему для беседы. Ведь чего Уинант хотел от него, как не смелого первого шага?
Недолго думая, Америка вдруг обратил внимание, что еда – или то, что могло ею называться – в кастрюле может нечаянно повторить судьбу предыдущих готовок Англии и задымиться. Поэтому быстро сказал:
- Конечно, хочу!
- Хм, у меня, - начал британец притворно бодрым тоном, - все было просто супер… супер-плохо.
- О… - Альфред потупился. Конечно, ведь какой ещё ответ мог быть на его вопрос. Кажется, теперь придется все начинать сначала.
Через минуту Англия поставил перед ним на стол тарелку с чем-то, что невозможно было идентифицировать из-за того, что оно пригорело.
- Хотя, - британец слегка нахмурился, - раньше было намного хуже, - его губы на мгновение тронула улыбка, однако так быстро пропала, что Альфред не был уверен, что все-таки видел её. – Теперь, по крайней мере, меня не так сильно бомбят, и людей не мучает такой сильный голод.
Альфред все это время невидящими глазами смотрел в тарелку на дымящиеся головешки, и когда перевел взгляд на Англию, тот смотрел так, будто его застали врасплох. Америка не знал, как выглядит сам, но, если судить по тому, что в нем сейчас смешались гнев, сомнения и разочарование, то, наверное, выражение лица было нелепым.
- Не смотри на меня так, - приглушенно отозвался Англия, - тебе это не идет.
Затем он отвернулся, чтобы достать вторую тарелку.
Заметки:
- Поставка продовольствия в военное время. В начале ‘40-ых годов правительство Великобритании было вынуждено принять «закон о нормировании продовольствия»: каждый гражданин Англии должен был зарегистрироваться в определенном магазине и получить купон с отметками о выдаче «пайков». В свою очередь каждый продавец имел книгу учетов, в которой отмечал количество полученного и выданного, - при этом правительство заботилось о том, чтобы ему хватало ровно на себя и на держателей купона. Таким образом, продовольствие в стране было строго поделено на всех потребителей.
В ХХ веке Соединенное Королевство Великобритании дважды прибегало к этому Закону. С начала Второй Мировой Войны, в Англию было поставлено свыше 20 тонн продуктов питания в год – то есть более 70% общего потребительского спроса удовлетворялось лишь импортом (что быстро породило господство черного рынка).
Страны Оси главным образом рассчитывали разгромить Великобританию, перекрыв поставки через море, намереваясь задушить страну голодом, но, не смотря на это, перепись населения Великобритании за 1931 и 1951 года показало незначительное падение рождаемости. Сейчас (на 2011 год) население именно Англии насчитывает на 15 миллионов человек больше, чем было до войны!
Более полная статья, на которую автор ссылался в Вики, здесь и к сожалению только на английском.
- Заградительный аэростат. Во время войны над Лондоном были повсеместно видны аэростаты – вокруг любого государственного строения или жилого дома, - наряду с растянутыми на целые улицы километрами колючей проволоки и насыпями.
- «Что мне это дает, если при первых же признаках войны они сотнями бежали обратно?»
Сразу после вынужденного объявления войны из Англии в Штаты иммигрировало более миллиона человек – как богатых так и бедных. Эта цифра превысила даже убыль населения во время буйства Чумы в 1665. Закрывались школы, опустошались дома и магазины, обанкрочивались целые фирмы и разводились семьи. Посол Кеннеди советовал всем гражданам американского происхождения покинуть Англию немедленно. В итоге более половины уехавших оказались на кораблях ещё в течение первых 48 часов после официального объявления войны с Германией.
Автор: StarDropDream
Перевод: Seymour_Ridmonton [Mr. G]
Бета: Uleca
Фандом: Хеталия (с) Химаруя Хидекадзу
полная шапкаПерсонажи: Артур (Англия), Альфред (Америка), а так же великие исторические личности, неизвестные местные жители и упоминание других держав мира.
Пары: USUK
Рейтинг: PG-13 за мат, кровь и вообще войну.
Краткое содержание: Сюжет сосредоточен над серьёзным решением Америки вступить в войну, попутно глубоко копая в его «особые отношения» с Англией.
Предупреждение: Фик – исторический. Он написан по Второй Мировой Войне, поэтому содержит много исторических деталей, в основном связанных с блицкригами в Англии и политикой США относительно вступления в войну с Германией. А так же не забывайте, что мнение автора не всегда совпадает с мнением героев.
Благодарность: Не секрет, что нам всем в школе рассказывают историю очень-очень относительно страны, поэтому спасибо дяде Химаруе за то, что он создал Хеталию и дал предлог поинтересоваться мировыми событиями ещё и в ракурсе иностранцев.
Ссылка на оригинал: тут, разрешение соответственно получено.
Статус фика: 15/15 закончен
Статус перевода: 15/15 закончен
Глава первая
Глава вторая
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая[*]
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Этот проект я ТОЧНО не заброшу!
В этот раз глава состоит из 26 страниц. Это в два раза больше, чем все остальные. Поэтому я разделил её ровно пополам. Начиная с середины - тут. Не забывайте читать заметки.
~Часть шестая (первая половина)~
читать дальше- Кофе у меня нет, - сухо констатировал Англия, открывая подвесной шкаф, в котором хранились скромные запасы пайков и консервов. Альфред невольно наблюдал за тем, как британец, стоя на носках, ощупал верхнюю полку, а затем и достал коробку чая. Его тонкие руки ещё больше заострились, а кожа побелела настолько, что даже издалека можно было рассмотреть просвечивающие вены. Если бы Альфред не видел его лица до этого, то вряд ли вообще поверил бы, что перед ним стоит Британская Империя. Это был маленький, хрупкий, беззащитный человек.
- Разве он у тебя вообще водится? - Америка стал буравить взглядом банку в руках Англии, лишь бы не рассматривать его тощую фигуру.
- Я пью его по ночам, чтобы успокоиться, - отозвался Англия. - Потому что больше не сплю.
Это без сомнения объясняло воспаленные мешки под его глазами, однако Англия тут же заметно отгородился от собеседника, досадуя, скорее всего, о том, что сказал лишнее, тем самым проявив слабость, тогда как наоборот хотел казаться сильным. Неловко кашлянув, он стал возиться с банкой чая, пытаясь откупорить её. Получалось плохо.
- Ясно, - Америка не знал, что тут ещё можно сказать.
Наконец Англия победоносно выдохнул, и хлопок крышки от банки высвободил терпкий, приятный аромат заварки. Британец хмуро уставился на жестяную банку, будто она его лично оскорбила, однако тут же совладал с эмоциями и выпрямился. Все время, что он выуживал из общей кучи посуды в раковине треснувшие чайные чашки и пытался придать им былой блеск, в воздухе висело тяжелое молчание.
Альфред следил за ним одними глазами, в голову лезли только неуместные комментарии по поводу жалкого окружения и не менее жалкой внешности Англии, однако они были явно не лучшей темой для беседы. Он медленно подошел к незаколоченному окну, которое в темное время суток вполне можно было бы принять за старый гобелен, и выглянул наружу. Лондон затопил моросящий туман, а горизонт закрывали серые увесистые кучевые облака, и на их фоне маячили аэростаты. Альфред едва не вздрогнул, когда гулкую тишину кухни неожиданно пронзил свист чайника на печке. В тот момент, как он отвернулся окна, Англия поставил перед ним на подоконник одну из чашек. От неё поднимался густой пар, однако стоило Америке посмотреть на Англию, который некоторое время также самозабвенно глядел в окно, тот уже был к нему спиной.
- Ну и что ты хотел? – мрачно спросил британец, глядя в свою чашку, как гадалка в хрустальный шар. Кружка Америки по-прежнему покоилась на месте, он лишь задумчиво водил пальцами по её кромке. Наконец, он тяжело вздохнул и, откинув всякую гордость, сказал:
- Я пришел поговорить.
- Это я уже слышал, о чем? – переспросил Англия. Его тихий и спокойный голос был пропитан ядом. - Хочешь красиво уйти, хлопнув дверью?
Америка нахмурился, не понимая, насмехается над ним Англия или говорит серьёзно. Взяв свою чашку с подоконника, он сделал большой глоток и тут же резко отвернулся, едва не выронив её и зажав пальцами рот. Неожиданный крепкий кипяток обжог ему язык, и из горла вырвалось глухой стон.
- Идиот, – не без отвращения бросил Англия, обратив, наконец, свой взор на собеседника. – Хлебаешь чай как собака, ей-богу.
Альфред закашлялся и поставил кружку обратно на подоконник, вытирая пострадавшую часть лица, которую от прикосновения пальцев только больше жгло. В комнате было душно от терпкого запаха «Эрл-грэя», вкус которого, впрочем, Америка больше не мог ощутить, так как его язык совершенно онемел.
Альфред не поднимал головы, чувствуя, как глотку сдавила злость – то ли на себя, то ли на что-то ещё. Он сделал глубокий вдох и вновь попробовал отпить чай. Сейчас было важно сохранять спокойствие, если он все-таки пришел сюда улаживать недопонимание, а не сеять его ещё больше. Очки слегка запотели от пара, но он только отметил, каким безвкусным стал напиток, пожалев, что Англия не налил ему кофе. Хотя, конечно, будь он у него, Альфред сомневался, что британец стал бы делиться. Его щедрости едва хватило на чашку чая, какие уж там кофе, сахар или сливки.
- Нечего тратить зря заварку, - проворчал Англия, будто от того, что Альфред будет пить бергамот с большим эстетическим наслаждением, что-то изменится. С притворным равнодушием Америка снова отхлебнул из чашки, глядя на то, как Англия снова тянется к полке, чтобы поставить банку на место. Ему удобнее было бы встать на стул или вообще попросить об этом самого Альфреда, ведь он ростом как раз доставал до второй полки. Однако Джонс вовремя прикусил язык, не дав ехидному комментарию с него сорваться.
- Хватит стоять, как столб, - бросил Англия, не поворачиваясь, затем медленно прошагал к кухонному столу, отодвинул стул, который со скрежетом пробороздил паркет, и устало водрузился на него. Под весом мебель жалобно скрипнула. Все это время Альфред не мог оторвать от британца глаз, из-за чего тот заметно нервничал – его невозмутимый вид выдавали странные неловкие движения.
Не сразу заметив, как кусает нижнюю губу, Альфред задумался. Он жаждал поехать домой, и в прошлый раз Англия дал на это свое полное согласие, поэтому, как они снова могли оказаться в одной комнате, ведал теперь только господь бог.
Если уж Англия не видел в его стремлении сохранить жизни своих людей ничего, кроме глупости и бездействия, то о чем вообще с ним было говорить. Америка бы даже разозлился на него, если бы мог. Но напомнил себе, что ему должно быть все равно, должно быть плевать на то, что думает Англия.
Кажется, этих самых «должно быть» в его мыслях последнее время было слишком много, и звучали они все менее правдиво. Однако Альфред скорее бы убил кого-нибудь, чем признал, что ситуация может разрулиться одним его позорным признанием правды.
- Ну, так и о чем ты хотел поговорить, - устало выдохнул Англия, когда ему надоело играть с краями чашки. Альфред тяжело сглотнул. Выпитый чай почему-то не спас его от чудовищной сухости во рту, а будто бы наоборот только усугубил её.
- Я… мм… – начал было он, однако язык упрямо не хотел двигаться, и пока он искал подходящие слова, Англия внезапно поднялся из-за стола. Слабость и голод превратили его в призрака во плоти, его движения были не то плавными, не то судорожными. Сжав пальцами столешницу, он застыл и попытался медленно расправить плечи, однако их тут же свело, и Англия зашипел от боли. Ему не удавалось расслабить заклинившие мышцы, а от приложенных усилий становилось только хуже. Наконец, Альфред услышал тяжелый вздох облегчения, и тело британца вернулось в подобие нормы.
- Час от часу не легче, - вновь вздыхая, пробормотал Англия, и вдруг посмотрел прямо на Альфреда. - Ради бога, скажи, что тебе здесь надо? Ты дважды повторил, что пришел поговорить, но ты же молчишь, Америка!
Вместо дерзкого ответа Альфред опасливо отстранился, не отрывая от Англии взгляда, будто ждал, что за вспыльчивым замечанием последует физическое воздействие. После слов британца, однако, ничего не изменилось, и тишина по-прежнему давила на ухо. Америка наблюдал за тем, как Англия вновь пытался встряхнуть напряженные плечи, и как он внимательно, почти пристально смотрит на него, очевидно желая если не вникнуть в слова, то залезть его мысли.
- Только не надо, - начал британец, когда пауза затянулась, - говорить, что ты пришел только позлорадствовать и посмеяться…
- Чт..? – в груди неожиданно поднялась паника, поэтому Америка почти крикнул: - Я не собирался!
- Тогда, будь так добр… - приблизившись к нему на шаг, Англия выхватил полупустую кружку, - ...проваливай!
- Да я же сказал, что пришел не за этим! Черт возьми, послушай! – Альфред поднялся, а вслед за ним стул оглушительно скрипнул ножками о пол, заставив Англию развернуться. Под его испепеляющим взглядом Америка почувствовал, как руки сжимаются в кулаки. - Не собирался я злорадствовать или что-то в этом роде! Неужели это такое преступление – хотеть поговорить?
- В твоем случае - да, - рявкнул Англия, разминая правое плечо. - Да и что же ты можешь сказать мне, чего я ещё не слышал?.. Что Я могу сказать тебе, чего ты не видишь сам?...
- Просто… просто выслушай меня, хорошо? - Альфред сделал шаг вперед, заметив, как с плеча британца сползла рубашка, открывая ключицу. С трудом верилось, что когда-то эта вещь была впору, скорее уж кто-то подменил ему одежду на больший размер, придав такой же истертый вид. Потому что Альфреду в очередной раз показалось, что Артур слишком худ для того, чтобы вообще быть живым.
Англия молча обошел стол и поправил отлетевший за Америкой стул, затем оперся о спинку, как о последнюю опору, и глубоко вздохнул.
- Я слушаю… - сказал он сквозь стиснутые зубы, глядя куда угодно, но не на Америку.
- Я… - Альфред подавил желание сглотнуть, - я не намеревался над тобой глумиться или кого-либо опускать, ясно?.. Даже мысли не возникало… Черт, хватит ожидать от меня одной лишь пакости, я настроен серьёзно!..
Англия ничего не говорил, склонив слегка голову на бок, из-за чего Америка мог видеть шрам на шее, идущий из-под воротника.
- Я… - он запнулся, - я пришел потому, что… потому, что меня беспокоит то, как закончилась наша беседа… Господи, да ты сам знаешь, почему я пришел!
- В таком случае не медли с ответом! Ты согласен вступить в войну или нет? – отрезал британец.
Америка смерил его долгим взглядом. Он узнавал ту же самую гнусную недосказанность, с которой разговор норовил снова перейти на бессмысленный обмен ударами по слабым местам. Однако, даже не смотря на полное осознание такой опасности, он ничего не мог поделать со своей злостью и досадой.
- Нет, я не вступлю! – решительно ответил он.
- Тогда разговор окончен! – Англия красноречиво указал на дверь, которая, в общем-то, была единственным проходом в этом помещении, поэтому его жест приобретал ещё большую значимость.
- Нет, - Альфред упрямо мотнул головой, не прерывая зрительного контакта. И, как и ожидалось, лицо Британской Империи исказил гнев. В мгновение ока он оказался возле Америки, ухватив того за воротник. Альфред дернулся от неожиданности, но, несмотря на очевидную худобу и хрупкость британца, не смог вырваться.
- Я здесь не для того, чтобы смеяться, но и не для того, чтобы говорить о военном союзе, - как можно более спокойно отозвался Альфред, сделав попытку освободиться от настойчивой хватки возле самого его лица. - Матерь божья, я пришел поговорить с тобой, вот и все!..
Теперь настала очередь Англии уставиться на него долгим, полным недоверия взглядом. Его глаза быстро заметались от лица Джонса по мебели, по беспорядку на кухонном столе. Альфред смотрел на него в ответ, стараясь не моргать, челюсть слегка подрагивала, а дыхание было прерывистым, поэтому он незаметно стиснул зубы.
Наконец хватка на воротнике ослабла, и Америка тут же отбросил руку Англии.
- Обязательно было?.. – возмутился он, и Англия, одарив его очередной порцией презрения, отвернулся и пошел прочь от двери. Он принялся собирать все бумаги, что лежали на столе, на полках, на камине – большинство из них были старыми газетами. Когда они все оказались у него подмышкой, британец вышел за дверь, сохраняя молчание.
Америка в той же манере последовал за ним, не зная, то ли Англия пытается демонстративно показать свою злость, то ли отвлечься от его присутствия. А может быть спрятать стыд, судя по тому, как он избегал сталкиваться с Джонсом вообще.
Альфред молча наблюдал за его действиями, размышляя, проще ли было заговорить с занятым Англией или с тем, который с раздражением смотрел на него в упор. Британец тем временем с пугающей тщательностью продолжал поправлять полки с книгами и смахивать пыль. Наверное, он уже очень давно не прибирался, тем более не принимал гостей.
Следуя за ним по пятам, Альфред резко остановился, когда Англия внезапно замер и развернулся к нему. Помедлив, он шагнул прямо к Джонсу, который в напряжении замер, ожидая удара по лицу, однако Англия всего лишь поправил ему воротник, который сидел криво, и, намеренно не одарив даже беглым взглядом, быстро отвернулся. В руках у него все ещё была пачка старых газет.
Альфред рассеянно потрогал ворот, понимая, что вряд ли ему удалось скрыть свой шок. Жест Англии, скорее всего, не нес никакого скрытого подтекста, но почему-то задел Альфреда за живое. Надо было подумать о том, что он скажет, когда Англия закончит свой замысловатый ритуал, а не о том, как беззащитно он выглядит.
- Ну что ж, ты пришел говорить, - нахмурившись, сказал британец, стоя в шаге от него. - Ты не говоришь.
- Я… ээ… - Альфред сглотнул, проклиная свою сжавшуюся глотку. - Мне было сложно предугадать, какое у тебя будет настроение и примешь ли ты меня вообще… поэтому я не думал о том, что именно буду говорить.
Англия прыснул и отвернулся. Было сложно сказать, правда ли ему смешно или это обессиленный сарказм. Он быстро расчистил от мусора два кресла у камина и жестом пригласил Альфреда присесть.
Глубоко вздохнув, Америка медленно подошел к нему и не менее осторожно сел. Англия аккуратно сложил газеты в стопку на столе и опустился в соседнее кресло, пристроив ногу на ногу, а чуть погодя сложил руки в замок и водрузил их на колено.
И снова оба погрузились в гробовое молчание, симметрично отвернувшись друг от друга. Англия, очевидно, решил подать пример вселенского терпения и ждал, когда же Альфред соберется для тех драгоценных слов, что так жаждал высказать. Однако Джонс не мог вытащить из головы ни одной подходящей фразы, чтобы начать. Он не понимал, откуда в нем опять появилось то рвение и желание снова поговорить с Англией. Что ему было за дело до этой нации и с чего это он теперь не мог подобрать нужные слова.
Почему вообще диалог с кем-либо становился для него таким тяжелым, когда дело касалось именно Англии?
Америка не считал время, однако, когда британец со вздохом поднялся, стало ясно, что оно вышло.
- Ну что ж, - Англия не удостоил его взглядом, вместо этого уставившись в окно, - как бы мне ни было приятно говорить с тобой, Америка, времени у меня, к сожалению, мало. Так что прошу меня извинить.
- П..погоди! – Альфред резко выпрямился.
- У меня дел по горло, - отрезал британец и добавил. - В отличие от тебя, - и снова неопределенным жестом махнул на дверь.
- Да черт возьми, Англия, я же…! - Альфред поднялся следом, к щекам подступил жар.
- Если ты не заметил, я нахожусь в состоянии войны!
- ...Я ведь знал, что не стоило приходить…
- Тебя здесь никто и не держит! – рявкнул Англия так, что его голос пугающе изменился. - Я уже, если честно, устал от тебя, Америка!
- Но!..
- Мне осточертел как твой посол, так и мой собственный премьер, которые без перерыва третировали меня, упрашивая поговорить с тобой! У меня уже в печенках сидит этот американский оптимизм, когда твой - ТВОЙ! – чертов народ пытается показать, каким сильным мне надо быть!
- Но ведь!..
- И что все заладили, что я могу победить! Я хочу знать, как мне победить! Как предотвратить истребление моего народа! – Англия резко втянул носом воздух и с выдохом ненадолго умолк. Альфред тоже молчал, в полутьме снова разглядывая его худое лицо. - Я просто… от всего этого устал.
Америка не реагировал, неподвижно наблюдая за каждым жестом Англии и тем, сколько силы воли было в его так называемой «усталости». Настолько эмоциональные порывы были несвойственны Британской Империи, поэтому своим гневом он мог пригвоздить любого собеседника к полу.
- Американский народ достаточно ясно высказал свои позиции, и я убежден, что очередное обсуждение взглядов будешь лишь оскорблением для меня и напрасной тратой времени для тебя, - отступив от окна, Англия непринужденно кивнул в сторону двери. Но Альфред, как и раньше, сделал вид, что не заметил жеста. При всей вежливости и понимании, что разговор пора кончать, Джонс не хотел уходить, оставив последнее слово за британцем.
- Хватит говорить, что все до единого в моей стране ненавидят твою!..
- Разве нет? - снова перебил его Англия. - Разве ты не сказал в прошлый раз, что тебе наплевать, что со мной будет?
- То, что я не хочу быть вовлеченным в конфликт, не значит, что я тебя ненавижу! – слова вырвались против воли, и Америка отступил на шаг, чувствуя уже нешуточный жар по всему лицу. Он отвернулся и злобно смахнул со стола аккуратно сложенную стопку газет, листы которой с шелестом разлетелись по полу.
- О, вы только посмотрите! - лицо Англии впервые пересекла улыбка. – Пользы просто вагон!! Самая большая независимая страна в мире ведет себя, как капризная девчонка!
Намереваясь дерзко возразить, Америка не смог ничего сказать, потому что Англия уже был к нему спиной, нагнувшись, чтобы подобрать ни в чем не повинные газеты. От него то и дело доносились тихие ругательства, и сам воздух в комнате как будто стал ледяным – настолько, что Альфред почти содрогнулся. Лицо горело теперь уже от стыда. Америка непростительно терял контроль над собой и, отведя взгляд, пытался понять, заметил ли это Англия.
Он должен был ненавидеть британца, куда уж там беспокоиться или думать о нем. Британская Империя была причиной всех его лишений, начиная со строго воспитания в его бытность колонией, заканчивая теми деяниями Англии, благами которой Америка оказалась вовлечена в Мировую Войну. Пускай люди в Штатах тогда были равнодушны к самому факту войны, Альфред ненавидел Англию. Должен был ненавидеть, потому что какое ещё объяснение могло этому быть?
Подобрав последний листок газеты, Англия снова положил их на письменный стол и прижал на какое-то время стопку рукой, посмотрев на Америку таким пристальным взглядом, словно гадал, дерзнет ли тот скинуть их ещё раз.
- Ты… ты же знаешь, - начал Альфред, когда их глаза встретились. - Есть немало американцев, которые любят Англию…
- Неужели? – ровным тоном отозвался британец. - Скажи на милость, где же они сейчас?
- Они слушают радиовещание! – Америка внезапно ощетинился, двинув напряженными плечами. - Они слушают и… знают все. Про блиц. Они хотят помочь.
- И какая от этого польза мне?
- Да ты меня не слушаешь что ли?! – повысил тон Альфред.
- Назови мне хотя бы одну причину, по которой я должен слушать тебя! – выпалил Англия в ответ. - С чего ты решил, что мне есть дело до того, что ТЫ, Америка, думаешь обо мне или моем положении?! Ты, который остается здесь, хотя знает, что не собирается сменять своего бессердечие на милость. Ты, который смотрит на меня – на мой народ и мои города – с едва ли не насмешкой! Ты, который, кажется, уже давно решил, что мое падение неизбежно! И почему вдруг я стану слушать тебя?!
Альфред еле сдержал желание отступить на шаг, отстраниться, почувствовав холодную вспышку в груди и то, как сильно сжимает челюсть.
- Я просто говорю, что не надо думать, будто с моей стороны не было помощи и что все прямо-таки ненавидят тебя! Пошел ты, жадный пуританский ублюдок!!! Ты получаешь оружие и провизию от державы, которой в войне быть не должно! Ладно, я понял, тебе не нравится, что я не хочу посылать эскорт. Но я не собираюсь жертвовать своими людьми, за которых ТВОИ люди не проронят и слезы, бросая лозунгом «Это война»!!
- Если это и есть война!.. - Англия внезапно оборвал себя, зажмурившись, и шепотом отрывисто выругался. - Так вот что тебя волнует… - протянул он.
- Что?!.. – не понял Альфред и, снова ощутив неприятный озноб, сложил руки на груди в защитном жесте.
- То, как мой народ к тебе относится… Ты думаешь не о бедах или благополучии британцев… Тебе важно, чтобы у них о тебе осталось хорошее мнение! – теперь Англия почти кричал. - Ты так хочешь обозначить свою бесценную непричастность, говоря, что не все меня ненавидят?! – Артур драматично закатил глаза, и Альфред от всей души проклял Шекспира, который когда-то подарил этой стране глубокий театральный трагизм. - Спасибо, я и так прекрасно знаю о своих ошибках, чтобы чувствовать облегчение от твоих слов!
- Радуйся, что американцы вообще обеспокоились! Думаешь, другим державам на моем месте было бы до тебя дело?!
- Радоваться?! – голос Англии чуть не зазвенел от удивления. Он отвернулся и тихо проговорил, будто обращаясь кому-то другому: - Он говорит мне «радоваться».
- Да ты когда-нибудь бываешь удовлетворен тем, что делают другие? Или тебе не будет хватать, пока я не разобьюсь перед тобой в лепешку?! – Альфред тоже сорвался на крик. - Тебе вообще знакомо слово «счастлив»?!
Англия вспыхнул:
- Если ты называешь счастьем ту пулю, которую дважды пустил мне в спину, то твое понятие «счастья» порядочно ограничено! – он тщетно пытался скрыть эмоции за плотно сжатыми губами.
- Я не… - начал Альфред.
- Мне уже все равно, поверь. И у тебя хватает наглости напоминать мне об этом? Разве не видно, что мои нервы и так на пределе? - Англия стал говорить тише, но по-прежнему с ноткой яда. - Зачем ты все ещё здесь, Америка?
Альфред молчал. Он вовсе не хотел такого оборота разговора и боялся, что к этому придет.
- Англия, я…
Но британец отвернулся, и в этот момент Америку изнутри затопил липкий страх. Совесть была готова его разорвать, крича, что он снова все испортил вместо того, чтобы наладить. Прежде чем отдать себе отчет в своих действиях, Америка рванулся вперед и обхватил запястье Англии.
- Сейчас же отпусти, - мгновенно обернувшись, холодно отозвался тот.
- Разве ты не понимаешь, что в Штатах предостаточно людей, которым ты не безразличен?
Англия несколько секунд изучал его лицо, затем попытался освободиться, но тщетно.
- Что мне это дает, если при первых же признаках войны они сотнями бежали обратно?
- Их жизни короче наших! Они просто хотят быть в безопасности! Ты их за это винишь? – Альфред чувствовал сопротивление британца, но не ослаблял хватки. Впрочем, тот быстро сдался, лишь недовольно скривив губы.
- Нет, - тихо отозвался Англия и напряженно содрогнулся, будто боль охватила все тело. Его свободная рука легла на противоположное плечо, в котором, как понял Альфред, имелся уже не один шрам. - Нет, - снова повторил британец как-то надтреснуто, ещё чуть-чуть и, казалось, он осядет на пол, он как будто затухал на глазах. - Нет, - на этот раз он продолжил, - я не виню их в том, что они бежали… Мне на их месте тоже не хотелось бы оставаться в такой стране. Когда-то она процветала, когда-то она была прекрасной. Теперь все это погребено под обломками, и здесь просто-напросто опасно находиться. Это позор… позор, что оставшимся и приезжим приходится видеть меня в таком состоянии.
- Уинанту не все равно, - тихо сказал Альфред. - Пусть один, но все же американец.
Англия ответил ему молчанием, а затем напряженно вдохнул, посмотрев на свое запястье.
- Отпусти меня. На этой руке крайне неприятная рана.
Америка среагировал немедленно, подавив горькое чувство вины, которое чуть не затопило его с головой. Он видел, как Англия осторожно сжал раненную руку, очевидно стыдясь выдавать свою слабость, тем более такому, как Альфред. И он, в общем-то, не видел в этом ничего противоестественного, потому как ни разу не давал повода британцу ожидать от себя жалости или сострадания.
- Он… в смысле Уинант, верит, что ты сумеешь выстоять, - продолжал Америка после паузы. - Ты сумеешь, Англия.
Британец никак не реагировал на его слова, вместо этого растирая свое запястье. Затем он аккуратно отвернул рукав, и Альфред увидел глубокий порез по всей руке, которую будто бы хлестали колючей проволокой. Мятые бинты сползали с кожи, и у Америки перехватило дыхание, однако он продолжил говорить, лишь бы не провалиться в тишину, наполненную шелестом ткани по разодранной плоти.
- Уинант верит, что это не конец.
- А что же ты? – спросил его Англия спокойно, откинувшись на спинку кресла и доставая аптечку, которую держал рядом, видимо на всякий случай. Хотя он не смотрел на собеседника, Альфред почему-то почувствовал, как от его слов кровь застыла в жилах. - Как ты думаешь, что будет со мной?
Англия аккуратно открыл аптечку и достал оттуда несколько мотков бинта, потом начал тщательно заматывать раненую руку, стараясь ею же удержать бинт на месте, что у него не очень выходило. Америка видел это, но не смел предлагать помощь, так как британец в этот момент походил на мастера за работой. Он невероятно быстро закончил, закрыв аптечку небрежным движением и опустив рукав, чтобы застегнуть пуговицу обратно. Моргнув, Альфред понял, что Англия до сих пор ждет ответа на свой вопрос.
- Я… - начал он приглушенно и не знал, что говорить дальше. После затянувшейся паузы британец поднял взгляд, и опять его глубокие и яркие – настолько, что выделялись на фоне остального серого мира – зеленые глаза уставились в лицо Альфреда. На этот раз в них не было никакого раздражения, только усталый интерес. Лицо немного осунулось, губы скривились в притворном неодобрении. Какой же он был все-таки бледный, какой худой…
Альфред изо всех сил старался не отвести взгляда, хотя желание было сильное. Его сердце колотилось гулко и учащенно, он едва сумел сглотнуть, так как горло, кажется, сжалось сильнее обычного, не давая вырваться эмоциям.
- Что, по-твоему, будет со мной? – повторил Англия глубоким спокойным тоном. – Что, по-твоему, станет с этими «тупыми островами»? И со мной в частности? Я ведь когда-то тоже считал себя в безопасности. Если я останусь в стороне от всего, то мой народ точно не пострадает. И теперь я остался без единой поддержки. После стольких лет готовности ко всему я оказался совершенно не готов. Все пошло прахом, и я разваливаюсь.
- Ты…
- Не смей даже в шутку упрекать меня! - голос его был спокойным, однако глаза, которых он так и не сводил с Альфреда, выдавали его агрессию.
- Я не… не думаю, что ты развалишься, - тихо ответил Америка, пропустив провокационный комментарий Англии мимо ушей, ибо не намеревался идти таким простым путем, как ругань. По крайней мере не теперь.
В глазах британца снова вспыхнуло что-то похожее на интерес, и он некоторое время изучал лицо Америки, пока последний не отвернулся.
- Я думаю… - Джонс облизнул пересохшие губы, - у тебя слишком много сил, чтобы так просто сдаться. Чтобы заставить тебя упасть, им сперва придется отрубить тебе ноги… и то – после этого прижать к земле… чтобы ты снова не поднялся пойти надирать им задницы.
Британец тихо хмыкнул на это, и Альфред не смог точно определить, хороший это был знак или нет. Он отвернулся, взял со стола аптечку и отнес её на законное место, за одним из кресел, после чего долго стоял там, опершись руками о спинку и не поворачиваясь к Америке.
- Ты правда веришь в то, что говоришь?
Альфред задумался, постаравшись собрать свои мысли воедино хотя бы на минуту, чтобы понять – правда ли он так думает или это в нем говорит голос Уинанта. Возможно он просто пытается сказать то, что Англия хочет услышать, лишь бы избежать ненужного конфликта… Хотя, разве Америку это когда-либо останавливало?
- Да, - ответил он.
Англия вздохнул, и напряжение заметно отпустило его плечи. Он задумчиво сжал спинку кресла, прежде чем отступить от него, и, уронив руки вдоль тела, посмотреть в сторону, будто прислушиваясь к чему-то. Или выжидая, что самому Альфреду давалось с трудом.
- Слушай, - не выдержав, начал он, - меня привезли сюда не для того, чтобы я ругался с тобой каждый день, а для того, чтобы понять тебя… Уинант хочет, чтобы мы разобрались между собой. Так что… так что тебе придется потерпеть меня. Ясно? Знаю, ты скорее всего не в восторге, но так надо… на время… Да.
- У тебя нет сигареты? – вместо ответа спросил Англия, все ещё не поворачиваясь к собеседнику. Америка машинально похлопал себя по нагрудным карманам, но те были пусты.
- Нет, прости, ещё неделю назад кончились…
А, - британец случайно поднял на него взор, не выражавший ничего конкретно, и тяжело вздохнул, добавив уже с досадой. - Хорошо…
- «Хорошо»? – почти передразнил его Альфред.
- Хорошо, я потерплю тебя какое-то время, - согласно кинул Англия и закрыл глаза. - Если уж я должен. Только знай, что я делаю это ради твоего посла и моего народа. Люди здесь очень уважают его. К тому же у меня и так нет сил, чтобы спорить с тобой.
Альфред разочарованно вздохнул, чувствуя почему-то не то злость, не то обиду. Не то боль.
- Окей. Отлично… Я рад… Правда.
- Можешь ты уже заткнуться? – небрежно бросил Англия, проходя мимо Альфреда – направляясь обратно на кухню. Британец неторопливо поставил чайник, чтобы сделать себе ещё чаю и нарочно взял только одну чашку. Америка не чувствовал себя обделенным, ибо то, как Англия выскребал из чайной банки оставшуюся заварку, которая теперь больше напоминала пыль, заставило его почувствовать отвращение к самому себе.
- Что ж, - положив руки в карманы, Альфред непринужденно прислонился к косяку двери, - мне, наверное, пора.
Англия тут же замер и посмотрел на него из-за плеча. Его взгляд, впрочем, странным образом сосредоточился не на лице Джонса, а на чем-то выше, из-за чего Альфред и сам решил посмотреть вверх. Однако он не увидел ничего, кроме потолка. Англия ещё секунду колебался, затем посмотрел прямо ему в глаза:
- Останься. Я все равно собирался ужинать.
Когда британец, бросив эту незамысловатую фразу, отвернулся и стал наливать в чайник воды, Америка мог только заморгать от удивления. Наверное, предыдущая чашка чая придала Англии тонуса, ведь не от смущения же его бледные щеки сейчас так порозовели.
Альфред только теперь заметил, как выделяется линия позвоночника британца – от шеи до поясницы – практически просвечивая под истершейся тканью рубашки на спине. Хорошо, если бы погода стала больше похожей на весну, чем на ужасную зиму, истощившую страну, тогда ему бы не пришлось носить эти отвратительные лохмотья.
- Но ведь… - скорее из принципа, чем из желания запротестовал он.
- Даже если ты пришел объявить войну империи, - спокойно отозвался Англия, - это не повод пропадать еде… - он помедлил. - По крайней мере, так всегда думали мои феи.
Выпучив глаза, Америка стал озираться, но вовремя вспомнил, что рассказы Англии о феях и магии почему-то редко подтверждались на деле. К тому же Англия вполне мог просто напросто слететь с катушек после долгой бомбежки, поэтому Альфред решил не комментировать его слова.
- Твоя стряпня, - проговорил он, - и есть повод объявить тебе войну.
Англия только смерил его суровым взглядом из-за плеча.
Через несколько минут кухня наполнилась запахом супа, однако аромат отдавал странным уксусным оттенком. Совсем как в окопах во время Первой Мировой.
В этом доме уже давно не было никаких специй, поэтому Америка не сильно пожалел о сказанных про войну словах. Он помнил, как в детстве он не раз находил Англию окутанным черным дымом за готовкой, и при этом каждый раз тот объяснял, что так требует рецепт. И хотя Америка уже тогда понимал, что еда может иметь иной вкус, не говорил своему опекуну ни слова в протест, покорно уплетая его кулинарные творения.
- Ну что ж… - начал Альфред приподнятым голосом, чтобы отвлечь Англию от монотонного ворчания по поводу великой сложности поварского дела, - расскажи хоть, как эээ… твои дела за последние пару десятков лет?
Британец оторвался от кастрюли, в которой булькало сомнительное варево, но лишь за тем, чтобы одарить Америку недружелюбным смешком.
- Ты правда хочешь знать?
Альфред так надеялся, что выбрал прекрасную тему для беседы. Ведь чего Уинант хотел от него, как не смелого первого шага?
Недолго думая, Америка вдруг обратил внимание, что еда – или то, что могло ею называться – в кастрюле может нечаянно повторить судьбу предыдущих готовок Англии и задымиться. Поэтому быстро сказал:
- Конечно, хочу!
- Хм, у меня, - начал британец притворно бодрым тоном, - все было просто супер… супер-плохо.
- О… - Альфред потупился. Конечно, ведь какой ещё ответ мог быть на его вопрос. Кажется, теперь придется все начинать сначала.
Через минуту Англия поставил перед ним на стол тарелку с чем-то, что невозможно было идентифицировать из-за того, что оно пригорело.
- Хотя, - британец слегка нахмурился, - раньше было намного хуже, - его губы на мгновение тронула улыбка, однако так быстро пропала, что Альфред не был уверен, что все-таки видел её. – Теперь, по крайней мере, меня не так сильно бомбят, и людей не мучает такой сильный голод.
Альфред все это время невидящими глазами смотрел в тарелку на дымящиеся головешки, и когда перевел взгляд на Англию, тот смотрел так, будто его застали врасплох. Америка не знал, как выглядит сам, но, если судить по тому, что в нем сейчас смешались гнев, сомнения и разочарование, то, наверное, выражение лица было нелепым.
- Не смотри на меня так, - приглушенно отозвался Англия, - тебе это не идет.
Затем он отвернулся, чтобы достать вторую тарелку.
________________________________________________
Заметки:
- Поставка продовольствия в военное время. В начале ‘40-ых годов правительство Великобритании было вынуждено принять «закон о нормировании продовольствия»: каждый гражданин Англии должен был зарегистрироваться в определенном магазине и получить купон с отметками о выдаче «пайков». В свою очередь каждый продавец имел книгу учетов, в которой отмечал количество полученного и выданного, - при этом правительство заботилось о том, чтобы ему хватало ровно на себя и на держателей купона. Таким образом, продовольствие в стране было строго поделено на всех потребителей.
В ХХ веке Соединенное Королевство Великобритании дважды прибегало к этому Закону. С начала Второй Мировой Войны, в Англию было поставлено свыше 20 тонн продуктов питания в год – то есть более 70% общего потребительского спроса удовлетворялось лишь импортом (что быстро породило господство черного рынка).
Страны Оси главным образом рассчитывали разгромить Великобританию, перекрыв поставки через море, намереваясь задушить страну голодом, но, не смотря на это, перепись населения Великобритании за 1931 и 1951 года показало незначительное падение рождаемости. Сейчас (на 2011 год) население именно Англии насчитывает на 15 миллионов человек больше, чем было до войны!
Более полная статья, на которую автор ссылался в Вики, здесь и к сожалению только на английском.
- Заградительный аэростат. Во время войны над Лондоном были повсеместно видны аэростаты – вокруг любого государственного строения или жилого дома, - наряду с растянутыми на целые улицы километрами колючей проволоки и насыпями.
- «Что мне это дает, если при первых же признаках войны они сотнями бежали обратно?»
Сразу после вынужденного объявления войны из Англии в Штаты иммигрировало более миллиона человек – как богатых так и бедных. Эта цифра превысила даже убыль населения во время буйства Чумы в 1665. Закрывались школы, опустошались дома и магазины, обанкрочивались целые фирмы и разводились семьи. Посол Кеннеди советовал всем гражданам американского происхождения покинуть Англию немедленно. В итоге более половины уехавших оказались на кораблях ещё в течение первых 48 часов после официального объявления войны с Германией.
@настроение: суматоха пиздецкая
@темы: Моё писательство, перевод с английского, Фанфик, Англия и Америка/USUK
-
-
17.03.2012 в 20:43-
-
20.04.2012 в 22:43Переведите его, пожааааааааааааааааааалуйста, он мне очень-очень нравится...
-
-
23.04.2012 в 22:03(сорчно бегу к бете доделывать!)