Первая заповедь Звездного Флота: Верить в Варп!!!!
Ночь утонувших звуков
Автор: StarDropDream
Перевод: Seymour_Ridmonton [Mr. G]
Бета: Uleca
Фандом: Хеталия (с) Химаруя Хидекадзу
полная шапкаПерсонажи: Артур (Англия), Альфред (Америка), а так же великие исторические личности, неизвестные местные жители и упоминание других держав мира.
Пары: USUK
Рейтинг: PG-13 за мат, кровь и вообще войну.
Краткое содержание: Сюжет сосредоточен над серьёзным решением Америки вступить в войну, попутно глубоко копая в его «особые отношения» с Англией.
Предупреждение: Фик – исторический. Он написан по Второй Мировой Войне, поэтому содержит много исторических деталей, в основном связанных с блицкригами в Англии и политикой США относительно вступления в войну с Германией. А так же не забывайте, что мнение автора не всегда совпадает с мнением героев.
Благодарность: Не секрет, что нам всем в школе рассказывают историю очень-очень относительно страны, поэтому спасибо дяде Химаруе за то, что он создал Хеталию и дал предлог поинтересоваться мировыми событиями ещё и в ракурсе иностранцев.
Ссылка на оригинал: тут, разрешение соответственно получено.
Статус фика: 15/15 закончен
Статус перевода: 15/15 закончен
Глава первая
Глава вторая[*]
Глава третья
Глава четвертая
Глава пятая
Глава шестая
Глава седьмая
Глава восьмая
Глава девятая
Глава десятая
Глава одиннадцатая
Глава двенадцатая
Глава тринадцатая
Глава четырнадцатая
Глава пятнадцатая
Комментарий к главе: да, после нескольких замечаний со стороны своих коллег (то-есть переводчиков), я переделал последующие главы немного. не знаю, правда, до сих пор не вижу смысла переводить художественный текст совсем технично точно, ну да пофиг. Самое главное - это чтоб самому нравилось
Пожелание: Чтоб получить удовольствие от прочтения, не надо ждать брилиантовой шлейфовки - это вообще на случай любого фика сгодится. Автор инглиша - не бог пера, но исключительный психолог-садист, поэтому читать фик лучше весь, прежде чем оценивать каждую главу отдельно. ~Часть вторая~
Время действия: Март 1941
читать дальшеОн понятия не имел, что он здесь делает.
Состав поезда громыхал и скрипел, как огромный несмазанный механизм, и, глядя из окна на проносящийся мимо серый пейзаж, Альфред старался не обращать внимания на раздражающий ритмичный стук колес. Страна, что простиралась перед его глазами, была последним местом, где он хотел бы находиться, особенно помня о существовании такого далекого, но такого близкого сердцу дома. Хотя вид из окна так или иначе крутился перед взором, Альфред старался в него не вглядываться, как и ни во что не вдумываться. Он изо всех сил сохранял каменное лицо, которое он не раз видел у себе подобных – у американцев, умевших скрывать свои чувства. Периодически Альфред закрывал глаза, чтобы тут же в напряжении распахнуть в попытке прогнать подбрасываемые разумом неприятные картины. Скрестив руки на груди, он подавил желание уткнуться лбом в пыльное стекло, все-таки удержав спину прямо. Америка чувствовал себя почти ребенком, пойманным за плохие поступки и вынужденным теперь отвечать за них.
Напротив него в пассажирском кресле, сложив руки на коленях в замок, сидел Джон Уинант. Мысли этого немногословного человека всегда оставались тайной, однако было в нем что-то притягательное, что не могло не расположить к себе собеседника. Альфред невольно подмечал, что Уинант кардинально отличался от Джозефа Кеннеди, бывшего посла США, призывавшего несколько месяцев назад оставить Великобританию позади. Теперь почти наступила весна, а Америка все ещё помнил этот бесстрашный уверенный тон, по сравнению с которым появление Уинанта казалось долгожданной передышкой. Как мартовская оттепель после долгой зимы. Дождливая оттепель. Прям, как вся Англия…
Голова Уинанта то и дело склонялась вниз, словно и он тоже изо всех сил сопротивлялся дремоте. А может быть, погружался в свои мысли – Альфред не знал. Он вообще не мог понять, как можно интерпретировать взгляды посла. Ехали они уже несколько часов, но, несмотря на известный пункт прибытия, Альфреда не покидало ощущение, будто он едет в никуда. Он выпрямился и громко прочистил горло, из-за чего Уинант вскинул на него озадаченный взгляд, и их глаза встретились. Жест был спонтанный, поэтому, смерив посла взглядом в ответ, Альфред молча отвернулся. Глядя на неменяющийся пейзаж, было трудно поверить, что где-то там в эту самую секунду умирают тысячи британцев, со стороны все выглядело таким мирным и спокойным. Обычным, что до ужаса напоминало беззаботную атмосферу Штатов. Альфред поежился от собственного сравнения, однако смотреть, кроме как в окна, было некуда. Некуда помимо этой страны.
- Англия… - выдохнул Альфред, прежде чем осознал это, и само слово показалось ему чужим, не на том языке, однако произнести другое имя этой нации не хватало смелости…
- Здесь красиво, не правда ли? - сказал Уинант, глядя на державу так пристально, словно читал его мысли. - Ты раньше бывал здесь?
Альфред не ответил, гадая, как лучше соврать: что он был здесь, но ему не понравилось, или что он никогда не был и не хотел бы быть здесь. Однако Уинант все равно не поверил бы ему, ибо тот, кто знает историю его отношений с Англией, легко разглядел бы ложь.
Америка решил вообще не отвечать и какое-то время совсем не шевелился, но его вдруг окатило настолько сильным желанием заговорить, что от слов сдавило глотку:
- Это было давно, - тихо сказал он. - Я почти ничего не помню…
Однако в памяти напротив ярче обычного всплыли года его детства, юношества… Революции. Он уже давно не вспоминал об этом времени.
- Думаю, у тебя будет предостаточно времени, чтобы познакомиться с Англией заново, - Уинант улыбнулся ему той самой загадочной улыбкой, по-детски глупой, но невообразимо обаятельной. Альфред повел напряженными плечами, зная, что этот жест не укрылся от посла. Он решил не отвечать, и через несколько минут оба впали в неловкое молчание. Или это только Альфреду оно казалось неловким.
Уинанта нельзя было назвать глупым, однако бог явно обделил его ораторскими способностями. Прежде чем сказать что-то, он подолгу искал слова, а когда находил – то и дело стопорился посреди фразы, подбирая новые. И когда Америка краем глаза заметил, как посол приподнялся на своем сидении и облизывает губы, то понял, что тот собирается высказаться.
- Альфред, - обратился он, немного погодя, и умолк. Иногда он молчал так долго, что о диалоге можно было позабыть. - Ты должен понять… какой крутой оборот принимает эта неординарная ситуация.
После его слов молчание повисло действительно надолго, и в тишине Альфред боялся опять вспомнить передачи Мэроу, которые слушал осенью, много месяцев назад. Пусть теперь наступила весна, зима этого года была по истине самой длинной и холодной в жизни британцев, которые умирали от голода, потому что немецкие подводные лодки отрезали любые пути поставок провизии. Наверное, это и правда оставалось лишь вопросом времени, пока Англия не…
Нет, он не может умереть…
Настойчиво прервав свои мысли, Альфред тихо ответил:
- Я это прекрасно знаю.
Он не смотрел на собеседника, вдруг ощутив бессмысленность беседы, как и своего пребывания здесь. Причин послу тащить его с собой в Англию, пусть он и узнал, кем Альфред является на самом деле, фактически не было. Как и у президента Рузвельта не было причин заставлять его. Никто никогда не заставлял Альфреда что-либо делать. Однако добровольно согласиться на поездку он тоже не мог. Добровольно поехать в Англию – немыслимо, ведь у Америки есть свои заботы. Ему следовало быть дома и беспокоиться о величии и чести лишь своего собственного народа. И, если он был олицетворением нации, то что же чувствовали люди по поводу его встречи с Английским Королем?
- Говорят, это задание самое сложное, которое тебе мог дать президент, - бросив взгляд на Уинанта, сказал Альфред, ему всегда было проще говорить о других, чем о себе. Уинант некоторые время молчал, очевидно, вновь взвешивая слова. Такими темпами они и до самой станции могли не закончить диалог, и Альфред начинал ненавидеть эту тишину.
- Так и есть, - сказал, наконец, Уинант. - Мне предстоит объяснить стране, в которой… ежедневно погибают сотни людей, что… огромная держава, находящаяся за океаном в тепле и уюте, несмотря на желание помочь, не собирается воевать…
Сверкнув в его сторону глазами, Альфред раскрыл было рот, но не издал ни звука. Изнутри распирали слова, тысячи слов, которые он хотел озвучить, но почему-то не мог. Потому что в любом случае это была бы наглая ложь, либо пустые оправдания, сказанные уже не раз.
Отвернувшись, Америка устало вздохнул и нахмурился. Уинант, похоже, и не ждал, что он заговорит.
- Особенно нелегко дать понять этот тем, на кого сбрасывают бомбы.
Отрывистый звук шрапнели, свист снарядов и крики людей – радиопередача мгновенно всплыла в памяти, заставив Альфреда почувствовать ледяной ком в желудке. Он будто ещё вчера слышал, как ведущий описывает разрушенные дома и огонь, который был повсюду, и то, как люди тщетно пытались скрыть город в полной темноте, отключая все источники энергии.
- Однако, - продолжал Уинант, выдернув Америку из раздумий, - любые усилия стоят того… если Англия выживет.
Альфред почти физически содрогнулся, не зная, как прогнать холодные мурашки по всему телу, которые собрались между лопаток в тугой узел. Он хотел отвести взгляд, но понял, что не может, и, окаменело глядя Уинанту в глаза, сглотнул тяжелый ком в горле. Америка вдруг подумал: а как сейчас выглядит Англия – как выглядит человек по имени Артур, которого он когда-то знал, - и насколько он изменился? С их последней встречи во время Первой Мировой Альфред мог лишь заключить, что Англия в любом случае не будет ему рад. Разве что соглашение воевать могло быть легкой гарантией приветливого тона…
На этой неприятной ноте Америка вдруг вспомнил, что обещал себе ни по каким причинам об этом не думать. И с чего он вдруг стал рассуждать о том, как выглядит Англия, ведь эта информация была бесполезна и никак не касалось его политики нейтралитета. Людям нужна помощь – он её предоставит, но пусть они не ждут от Штатов доблестных боевых действий.
- Не понимаю, зачем ты так печешься о них, - Альфред ощущал дикое желание возразить. - И почему я должен быть здесь?…
- Потому что это ты, Альфред… Потому что ты – Америка, - мягко улыбнувшись, заметил Уинант. - Я хочу, чтобы ты, наконец, посмотрел за пределы своих границ и понял, что ты не один в мире.
Учитывая, что сейчас происходит в Европе, граница не такое уж плохое слово, подумал Альфред, особенно четко осознавая это именно здесь, в Англии. Он пока не видел больших последствий блиц-крика, но уже чувствовал нежелание «смотреть за свои границы», потому что вероятность нападения немцев даже в их с послом визит оставалась высокой. Английская пехота и флот несли большие потери из-за нехватки провизии, что ослабляло оборону с каждым днем. И если немецкие подлодки продолжат беспощадно топить корабли с грузом продовольствия, то исчезновение Англии действительно остается лишь вопросом времени.
- Во многом для англичан время утекает как песок, - вторя его мыслям, сказал Уинант, глядя в окно. - И однажды их силы действительно иссякнут.
Альфред ничего не говорил, позволив фразе улететь вслед беспрестанно меняющемуся пейзажу за окном. Страна задыхалась и погибала, однако за всей очевидной безнадегой чувствовалось упрямое нежелание сдаваться, как будто пламя, которое никогда не потухнет. Только Альфред не знал, действительно ли оно никогда не потухнет.
Не желая снова оказаться во власти ненужных рассуждений об Англии, он спросил:
- Ты точно не переоценил свои силы, когда согласился на эту работу?
- Нисколько, - улыбнувшись, ответил ему Уинант.
* * *
Когда они прибыли на станцию, их ожидал в окружении свиты сам Король Георг VI. Один вид того, как монарх прохаживается по лондонскому перрону, казался беспрецедентным. Альфред вдруг понял, что давно позабыл, как вести себя в присутствии правителя, поэтому замешкался пол пути. Свобода от монархии далась ему когда-то большим трудом, и все же сейчас он вновь, увидев персону королевского происхождения, ощутил точно такой же трепет восхищения (хотя, если бы его спросили прямо, он ничего не сказал бы).
Втянув горячий воздух железнодорожного вокзала, Альфред двинулся дальше. Он не мог избавиться от овладевшего им вязкого ощущения полусна, которое нельзя было назвать последствием сырой погоды. Он хотел проснуться, чтобы очутиться не здесь, а у себя дома. Подальше отсюда. Потому что изменившийся город не мог скрыть того же знакомого ощущения, от которого остро щемило сердце.
Не останавливаясь, он последовал за Уинантом на платформу. Король поприветствовал посла, и Альфред, замедлив шаг, нервно сглотнул. Не секрет, что королю известно, кто он такой, иначе бы он, наверное, тоже стал бросать на Альфреда подозрительные взгляды. Америка не чувствовал даже мизерного желания контактировать с английским правительством и был вполне рад отсутствию внимания. Король ведь действительно, пусть он и правитель, не обязан помнить все лица, поэтому вполне мог не узнать его. Не смотря на легкое благоговение перед ним, Альфред замечал в себе смутное отвращение по отношению к британскому правителю.
Не глядя на него, Америка так же старался не рассматривать людей вокруг. Уж лучше не думать о том, что в этой толпе высокопоставленных лиц мог быть ещё один человек…
- Я рад, что вы прибыли так быстро, - сказал король Уинанту. Альфред не удержался и быстро оглядел людей, столпившихся рядом, и почти вздохнул с облегчением, когда не увидел никого подобного себе.
Его тут не было.
Америка и не ожидал, что Англия будет здесь, хотя думал, что Британский Король ни на шаг не отпускает от себя этого человека… На него внезапно навалилось странное ощущение пустоты, граничащее с разочарованием – вокруг было столько людей, но ни один не был державой.
Наверняка, Англии сейчас просто не до встреч. Да к тому же он без сомнения выглядит ужасно, чтобы вообще показываться на глаза. Однако, хоть англичан и бомбили, Альфред не сомневался, что на лице Британской Империи будет написано то же, что и на миллионах лиц его людей: истощенная, но живая решимость. Ему было любопытно увидеть, как выглядит такое лицо, но ни в коем случае не хотелось встречаться с Англией лично. Хотелось заранее отписаться от любых встреч с британскими представителями, но Альфред не мог просто бросить здесь Уинанта и вернуться к своему президенту ни с чем.
Посол США все ещё говорил с королем, а Альфред поймал себя на мысли, что смотрит не на людей, а за пределы станции, на горизонт. От вида того же самого ландшафта, что проносился за окном поезда, к горлу подступала горечь, которую Альфред тщетно пытался не замечать. Уинант призывал его выйти из изоляции. Но Америка не был в изоляции. Он просто никогда и не чувствовал себя так одиноко, как чувствовал сейчас.
* * *
- Это удивительно, - приподнятым тоном сказал Уинант, и Альфред бросил на него вопросительный взгляд, пока они ехали в государственной машине. Он был необъяснимо рад лицезреть развалины, потому что они отвлекали его от слишком знакомой английской архитектуры.
- Я имею в виду Короля Георга VI, - ответил Уинант на его немой вопрос, и Альфред вскинул брови.
- Ты о чем?
- О том, что… - посол силился быстро подобрать нужные слова и от этого заметно нервничал, то и дело облизывая губы, - обычно требуются недели и даже месяцы, чтобы добиться аудиенции с королем… И даже если ты дождешься своей очереди, он может не придти на встречу, посчитав её не стоящей внимания… И то, что Король самолично приветствовал на вокзале обычного посла, не придерживаясь принятого законом порядка… это говорит очень о многом.
- Например, о том, что они ожидают от США большей помощи? - прохладно отозвался Америка.
- Да, помощи, Альфред, - кивнул Уинант. - Британцам нужна твоя помощь… или же твое вступление в войну.
Похолодев, Альфред смерил его хмурым взглядом.
- Я не опущу нейтралитет.
- Да, я знаю, - снова кивнув, ответил Уинант, - знаю…
- Неужто им приспичило втягивать в войну именно американцев? Я им так нужен?
- Да, - ответил Уинант и вложил в одно слово столько уверенности, что Америка решил дальше не спорить. Порой его выводило из себя то, что он не может ответить простому человеку, к тому же американцу.
Альфред не мог не видеть скрытое недовольство посла перед своим упрямым решением не выходить из нейтралитета. Этот человек с силой вытаскивал его из собственного дома в чужой мир, пытаясь первым делом соединить пути ни с кем-нибудь, а с Англией. Страной, с которой Альфред стал бы брататься в последнюю очередь. Страной, куда визиты всегда были для него радостью и печалью одновременно.
Последний раз Америка приезжал в британское посольство вместе с Джоном Адамсом, а за десятки лет до этого он был здесь лишь как молодая, ещё ничего не знающая о мире колония. Маленьким мальчиком он крепко хватался за рукав черного пальто Артура… нет, Англии, и с восторгом ловил ртом снежинки, пока они вдвоем гуляли по вечерним улицам Лондона.
Эти дни были полны такой радости, что он иногда спрашивал себя, а было ли это на самом деле. Потому что сейчас столица великой державы вызывала в нем до исключительно противоположное чувство. Будучи мальчиком, он часто страдал морской болезнью, поэтому приезды в Англию становились чем-то вроде испытания, требующим выдержки приключением. И как только он ступал с корабля или поезда на британскую землю, его переполняло множество эмоций. Он также помнил, с каким презрением на него таращились прохожие, не воспринимая представителя колоний, как и его посла, серьёзно, но был ещё слишком мал, чтобы понять причину.
Англия его тяготила. Даже сейчас, когда британская нация была истощена, они вряд ли стали бы относиться к нему лучше, требуя помощи. Это ведь был маленький, почти жалкий островок – даже часть острова – о котором большинство американцев давно не думали как о стране. И Альфред прекрасно понимал почему. У слабо вооруженных держав, тем более таких мелких, не было ни единого шанса перед огромной вооруженной армией немецких войск, распространившихся далеко на запад Европы. И все же, Англия, неся потери, смог продержаться так долго, без каких либо поставок продовольствия.
- Мне все равно, - сказал Альфред.
- Я знаю, - снова ответил Уинант. - Я знаю, тебе не нужно меня убеждать.
- Но почему-то ты пытаешься убеждать меня, - перебил Америка. - Думаешь, что приезд сюда и мое личное впечатление что-то изменит в американцах? И не надейся. Это не я влияю на них, а они делают меня таким, какой я есть.
Уинант смерил его взглядом, будто рассматривал под лупой, и Альфред запретил себе дергаться или отворачиваться. Если подумать, он уже давно привык к тому, как в его сторону с подозрением стреляют глазами, однако взгляд Уинанта был не таким, был чересчур проницательным. Даже в тот момент, когда будущий посол с уважением пожимал руку Альфреда в первый раз, уже как собственной державе, он смотрел на него с такой же глубокой уверенностью. Он мог ничего не говорить или в действительности подбирать слова, но его взгляд странным образом отличался от остальных.
И на этот раз Уинант опять не сказал ни слова – к удивлению Альфреда, – отвернувшись задумчиво к окну. Оставшуюся часть пути они провели в обоюдном молчании.
* * *
Уинанта настойчиво облепили репортеры, задавая столько вопросов и с такой скоростью, что Альфред поразился, а люди ли они вообще… По лицу и позе посла было заметно, как ему некомфортно, хотя частично он выглядел так всегда. Он уже не первую минуту отвечал на один вопрос за другим, а Альфреду казалось, что они час стоят на месте. Ему не терпелось скорее пойти дальше, упасть, наконец, и отдохнуть. Хотя больше всего он хотел все-таки вернуться домой.
- Я несказанно рад быть здесь, - со своей полудетской улыбкой говорил Уинант, пока Альфред стоял в пяти шагах от него, скрестив руки на груди. - В нынешнее время мне не хотелось быть нигде, кроме как в Англии.
Рассматривая асфальт, Америка слушал их болтовню в пол-уха и все больше думал, что Уинант, должно быть, либо врет, либо помешанный. И так как врать посол не умел, тем более на счет британцев, неужели у него действительно так сильно болела душа за эту страну, что он готов был жизнерадостно твердить перед столькими людьми, как ему нравится быть здесь. Точно помешанный… Однако, если смотреть по существу, последний налет был произведен несколько недель назад, пусть теоретически город могли начать бомбить опять в любой день, и, как Уинант сам рассказывал, по сравнению с прошлым годом людям теперь жилось намного лучше.
Лучше.
Альфреду с трудом верилось в то, что могло быть хуже, чем теперь. Пусть даже он сам слышал все по радио о том, что здесь происходило, проще было поверить в обратное. В противовес послу он видел Англию последним пунктом, куда хотел бы приехать. Страна и без блиц-крика была не самым лучшим местом обитания – теплое океанское течение и островной климат делали Англию влажной и перегретой – а уж с ним и подавно. Наверное, сварливое высокомерие, которое всегда присутствовало в голосе Артура, отражало вовсе не тугую консервативность его народа, а тот факт, что у него просто никогда не было хорошей погоды…
Альфред почти усмехнулся, вспоминая его лицо, или точнее тот лик, который он когда-то помнил. Он, вероятно, очень скоро увидит его снова, и, честно говоря, желал избежать этой встречи. Было бы замечательно, если бы можно было сопровождать посла без всех этих ненужных встреч, без надобности отвечать на вопросы или снова увидеть глаза Англии: такие же ненавидящие, упрекающие, решительные, открытые, любящие…
Альфред зажмурился, прогоняя воспоминания. И ведь после окончательного разгрома Империи, он не сможет увидеть их уже никогда.
Так или иначе, встреча, скорее всего, неизбежна, и от этой мысли Альфред почувствовал, как в предвкушении скручивает внутренности, и в нем рождается что-то похожее на… злость? Злость американцев на британцев была логична, ведь, несмотря на то, что какая-то часть населения все ещё желала помочь Англии, даже они, эти гуманисты, не видели в войне никакого толка…
Только помощь, но не война… Все равно что протягивать руку, делая широкий шаг назад. И от этого диссонанса Альфред порой совершенно выходил из себя, теряясь между прямо противоположными вариантами: «прийти на помощь» или «возненавидеть ещё больше»…
Вздохнув, Америка выпрямился и засунул руки в карманы. Его усталый взгляд был некоторое время устремлен в спину Уинанту, а затем вдруг упал на толпу позади репортеров. Среди них были те же, кто сопровождал Короля Георга VI, некоторые государственные служащие и…
Англия.
Альфред расценил это как глупую случайность, он и не предполагал, что может увидеться с ним прямо сейчас, поэтому просто застыл и смотрел. Ему следовало подумать о том, что Англия будет здесь, ведь если сам Король встречал их на вокзале, то этот человек тем более должен был очутиться на их пути сюда.
Англия не смотрел в их сторону, но Альфред догадывался, что и он, будучи всегда рядом со своим правителем, в курсе, что американский посол приехал не один.
Англия стоял чуть позади всех с совершенно прямой спиной, сложив руки сзади в замок, что было видно по натянувшимся плечам его военной формы. Кажется, именно она и выделяла Артура из толпы, потому что была неизменного темно-зеленого цвета, однако, присмотревшись, Альфред заметил, что плечи на самом деле разошлись по швам, и она совершенно не того же первозданного вида, каким британец всегда отличался. Но больше всего поражала перемена в его чертах лица, которое заметно заострилось и потемнело. Взгляд был прежним, но больше не таким пронзительным. Никогда Альфред не думал, что его гениальная кличка, которой он любил дразнить Англию, намекая на его большой исторический возраст, действительно отразится в моложавых чертах его лица. Он действительно был похож на старика и выглядел не просто усталым, а изнемогающим – от голода, отсутствия сна, каждодневной тревоги. Скулы казались особенно бледными в контрасте с синяками под глазами, а редкая челка склеивалась на лбу от выступившей испарины. Он выглядел болезненно, даже лихорадочно… Интересно, когда он последний раз ел?
Альфред мимолетно порадовался тому, что его резко участившийся пульс уже не такой безудержный, какой был раньше – сразу после Первой Мировой Войны – когда он мельком издалека встречался с этими зелеными глазами. Раньше его шокировал взгляд Англии, теперь ему легко удавалось сохранить равнодушие, пусть сердце все ещё подпрыгивало.
Вообще странно было видеть Англию таким. Как прошедшему не одну жестокую войну, ему уже было просто нечего бояться, а очередной кровопролитный бой должен был только закалить старого пирата. Однако реальность показала Альфреду, что это совсем не так.
Америка одернул себя, поняв, что уже откровенно уставился и не сводит глаз с профиля британца, но тот либо не заметил этого, либо ему было безразлично. Альфред будто со всего маху расшибся лбом о стену, его почти начало мутить от минутного головокружения… Что, если Англия сейчас случайно посмотрит в его сторону? Что будет, если их глаза встретятся?
И почему ты снова думаешь об этом?
Альфред отвел взгляд, вместо этого снова посмотрев на спину окруженного репортерами Уинанта. Он видел неугасающие улыбки репортеров и узнавал в них ту самую наивную самонадеянность, ожидание гарантированной помощи. Альфред не сомневался, что, пусть Уинанта отвечал невнятно и держался неуверенно, его короткое интервью будет на первых полосах всех завтрашних газет. Людям нужна была надежда, и вероятность того, что посол Штатов улучшит их положение, несомненно стоила веры в неё.
Глаза Альфреда будто сами собой метнулись обратно к Англии, хотя он говорил себе, что просто рассматривает толпу. По лицу Артура пробежала судорога в тот момент, когда он поправлял манжеты своей формы, пальцы левой руки двигались особенно немощно.
Не мудрено, ведь он, наверное, получил уже не одну тяжелую рану, а возможно даже шрамы.
Альфред очень хорошо помнил, как в детстве несколько раз случайно видел своего опекуна без рубашки, и, до того, как тот оденется, успевал рассмотреть глубокие, пересекающие его тело шрамы. Иногда гладкие, как мрамор, иногда белесые, почти не заметные, а иногда глубокие, зазубренные по краям, будто челюсти акулы. Откуда британец их получил, он не рассказывал, но их грубый внушительный вид навсегда врезался Америке в память. Интересно, сколько шрамов он получил теперь от Германии?
Альфред видел, как какой-то мужчина в деловом костюме, тронув Англию за плечо, нагнулся к его уху и что-то сообщил. Даже при желании было невозможно услышать, о чем шла речь, но в эту секунду глаза Артура поднялись к небу. Америка помнил этот цвет, помнил до прожилки, как изумрудный оттенок от края радужки резко переходил в салатовый, поэтому издалека глаза Англии напоминали свежие листочки клевера. Как и сейчас. Когда-то Америка видел в них целый мир, который лишь недавно начал постигать. А теперь эти глаза были не более чем выцветшей фотографией из прошлого.
В память Альфреда навсегда врезался этот взгляд, над которым теперь нависла тень.
* * *
- Что ж, мы на месте, - сказал Уинант, как только машина припарковалась у обочины. Солнце уже коснулось горизонта, но Альфред при любом освещении бы узнал Гроувенор-Сквер, воспоминания о котором потоком пронеслись перед глазами. Не без усилий он отбросил их куда подальше и вышел из машины. По привычке взвалив на плечо все чемоданы, словно они были сделаны из пуха, Америка бодрым шагом направился вслед за послом к входной двери дома, в котором их расположили. Уинант если и удивился его грузоподъемности, то никак не прокомментировал.
Здание было новым, как и большинство строений, громоздящихся вдоль площади. Альфред узнал только дом, в котором жил Адамс вместе со своей женой, когда был послом в Великобритании, остальные здания, построенные в современном стиле, оказались ему незнакомы. Хотя, возможно, этой бомбежке надо отдать должное: посередине пошедшего трещинами асфальта дороги разверзся огромный кратер, образовавшийся в результате взрыва боеголовки. Вокруг стояло оцепление, но скрыть обломки и вывороченные ограждения, как и поломанные фонарные столбы, было невозможно. В отдалении на газонах и кортах для тенниса кучковались небольшие строения, которые походили на нелепые шалаши – хижины, построенные теми, чьи дома сгорели.
- Пойдем, - позвал Уинант, и Альфред мигом оторвался от созерцания разрухи, прыгая по лестнице через ступеньку, чтобы догнать посла и прогнать непрошенную ностальгию.
- Здорово! Мы будем жить прямо в посольстве, - оптимистично прокомментировал он, поравнявшись с Уинантом, по крайней мере так, чтобы не задеть мужчину громоздкими сумками в руках. На самом деле для Альфреда было странно после стольких лет вернуться сюда и узреть место, которое он когда-то знал, но которое изменилось слишком сильно. Лондон поменялся, но все же вызывал те же самые чувства, что и тогда.
Мир старел, но оставался молод и нес в себе столько информации, что она не могла бы уместиться ни в каких словах. Это было все равно, что смотреть в отражение на ложке, не зная где нормальная, а где искаженная реальность.
Скинув сумки в апартаментах Уинанта, а затем своих, Альфред выпрямился и отряхнул руки, довольный проделанной работой и долгожданной свободой от груза.
- Все так изменилось, - сказал он, глядя в высокое окно, выходящее прямиком на Гроувенор-Сквер. - Я имею в виду вообще это место.
Посол только хмыкнул ему в ответ, снял пальто, которое было на нем с самого Вашингтонского порта, и повесил на вешалку у двери. Потом осторожно опустил один из чемоданов на стол и открыл железные замки по бокам, чтобы выудить какие-то документы. Альфред уже давно привык к нередким паузам в их беседе, поэтому продолжил, как ни в чем не бывало.
- Последний раз я был здесь вместе с Джоном Адамсом.
Когда Уинант замер над бумагами, устремив на него изумленный взгляд, Америка смущенно потупился. Говорить о своем прошлом с обычным человеком было более чем странно. С другими странами – рассказы захватывающие несколько сотен лет были естественными темами беседы, но обычные люди – всегда очень напряженно, либо же благоговейно воспринимали такие факты. Даже те, кто знал историю своей страны очень хорошо, в испуге пялился на рассказчика, что уж говорить о тех, кто понятия не имеет о том, что ты не человек, а держава.
- С нами тогда обходились, мягко говоря, невежливо… - после паузы добавил Америка. - В смысле, это был тысяча семьсот восемьдесят пятый, поэтому ясно дело. Они нас просто напросто не ждали… Я не хотел ехать, но руководство настаивало… И потом… я сюда больше не приезжал, - он смотрел в окно на темнеющее небо и чувствовал себя все более неловко от этой односторонней беседы. Город не зажигал огней, близилось полное отключение электроэнергии, и даже костры были запрещены, так как иначе это будет слишком хорошим ориентиром для немецкой авиации. Хотя с последнего блиц-крика прошли уже почти три недели, лондонцы, очевидно, не хотели испытывать судьбу. - Тут… - Альфред метнул взгляд на Уинанта, который все так же стоял на месте, не шелохнувшись, и быстро отвел глаза. Щеки почему-то защипало, - тут было очень красиво… Намного красивее, чем сейчас. Тогда было больше деревьев и не было этих фонарных столбов… А посредине стоял памятник Джорджии… по-моему статуя, но я не запомнил. Короче говоря, идеальное место для жизни, - сделав паузу, он усмехнулся, - только если ты не гражданин США, конечно.
Сделав глубокий вдох, Альфред выдохнул, глядя как перед ним слегка запотело стекло.
- Однако, с кем бы Адамс тогда не встречался, на какие бы деловые встречи не ходил, они все – в смысле англичане – вели себя так, словно я – пустое место… Понимаешь, британская аристократия считала, что я не выжил, как нация, поэтому все притворялись, будто Америки… не существует… - он опустил взгляд. - Он ненавидел меня… В глубине души Англия всегда ненавидел меня.
Америка замолчал, и тишина тут же надавила на уши. Он ждал, что Уинант горячо возразит в защиту британцев или как минимум скажет что-нибудь о межкультурной коммуникации, но посол по-прежнему не издал ни звука. Сомнения, причины, оправдания, угрызения – все это были ненужные воспоминания, которые Альфред не хотел доставать из закоулков своей памяти.
- И я его тоже…. ненавижу, - приглушенно добавил он, вдыхая, но почему-то не чувствуя кислорода в воздухе. - Помню, жена Адамса, Абигель, часто говорила: британцы – послушные граждане и ответственные люди, но внутри них холодный камень вместо сердца, - наконец, оторвавшись от созерцания кратера, отсюда, казалось, уродующего площадь ещё больше, Альфред развернулся, уверенно глядя на застывшего в полумраке Уинанта. - Очень похоже на него.
Он видел, как напряглось задумчивое лицо посла, и хотя осанка его была уверенной, ум лихорадочно искал слова, которые он как всегда не мог подобрать сразу.
- Англия скорее умрет, чем попросит у меня помощи, - сказал Америка с ироничной улыбкой. - Чтобы ему обращаться со мной равноправно… - он небрежно пожал плечами, - я скорее поверю в существование его дебильных мифов…
- Англия нуждается в тебе слишком сильно, чтобы относиться снисходительно, - наконец подал голос Уинант.
- Это точно, - засмеявшись, Альфред оттолкнулся от стены и пошел в направлении просторной одиночной спальни, подхватив на ходу тяжелый чемодан с личными вещами посла. - Им теперь приходится не просто быть вежливым, а ползать передо мной на коленях.
Уинант провожал его одними глазами, и, когда Альфред вышел обратно из дверей отдельной комнаты, сказал с нотой грусти:
- И ты этим гордишься?
Улыбка мгновенно спала с лица Альфреда, который замер, распахнув в немом изумлении глаза. Глядя на Уинанта в ответ, он не мог себе позволить себе отвести взгляд
Да! Да, черт подери! Я этим горжусь! Я не хочу иметь с ним ничего общего! Да меня тошнит от одного его вида: От людей, от дождя, от Биг-Бэна, от всего этого чертового пейзажа!!!
Он хотел кричать, но рот будто склеило.
Я не хочу его видеть! Я не хочу о нем знать! Я НЕ ХОЧУ ЕМУ ПОМОГАТЬ!!!!!
Сбросив последний громоздкий чемодан в прихожей, Альфред быстрыми шагами ушел в свою комнату и хлопнул дверью.
Англии больше нет. НЕТ!
Он закрылся на замок и остаток ночи провел в полной темноте, совершенно не помня, как и где уснул.
_______________________________________
Заметки:
- Джон Гилберт Уинант был послом США в Великобритании после отставки Джозефа Кеннеди. Он был очень важной исторической фигурой во Второй Мировой Войне, однако почему-то большинство американцев о нем даже не слышали. Уинант действительно выполнял самую сложную дипломатическую миссию, которую ему могли поручить.
- В течение шести месяцев переговоров, Люфтваффе убили сотни тысяч британцев, и сравняли с землей несколько десятков городов. Как Альфред сам замечал в этой главе, у Англии действительно не было достаточной военной мощи и хорошего вооружения, чтобы сопротивляться развитой в этом смысле Германии, поэтому она могла лишь обороняться, но не нападать.
- Немецкая авиация действительно единолично владела небом над Англией, а подлодки не давали подобраться к островам практически ни единому кораблю, поэтому множество британцев в то время погибало не только от бомб, но и от голода. Зима 1940-1941 годов была самой бедственной и холодной в истории современной Англии.
- С начала боевых действий у британцев (любых сословий) бытовало стойкое мнение, что их единственной надеждой на спасение является Америка. США предоставляло гуманитарную помощь, но в таком малом размере, что это решительно ничего не меняло, не смотря на заверения Франклина Рузвельта «предоставить любую, только не воевать». Жители Вашингтона поголовно преследовали идею, которую распространяли в массы: что Англия, находясь в невыгодном положении на острове, точно не выживет, и будет истреблена нацистами, не смотря на великое военное прошлое. Однако Черчилль чуть позже утверждал обратное: что Великобритания будет жить, если американцы перестанут упрямиться, и США вступит в войну.
- Не смотря на постоянные слухи и поверхностные замечания правительства «как все плохо», человек, такой должности, как Уинант, не имел оснований претендовать на посольство в Великобританию. Даже у самого президента Америки не было прямых оснований давать ему это задание, он выслал его в Англию в основном потому что хотел избавиться от возможного будущего соперника. Однако Уинант принял эту «ссылку» с радостью, говоря, что США необходимо «налаживать отношения с миром». Его слова репортерам в этой главе – настоящая цитата. После громких речей Кеннеди, обрекающих Англию на скорую гибель, Уинант был настоящим кумиром среди газетных издательств, да и самих читателей.
- На протяжении времени после Первой Мировой Войны, США действительно отказывались от международных отношений, потому что американцы упрямо верили, что в ненужную бойню их заманила хитростью Великобритания. В Вашингтоне даже организовывались анти-британские группы и партии.
- Английский Король Георг VI действительно встретил Джона Уинанта прямо на станции с поезда. И, как Уинант и объяснял в этой главе, это было серьёзным показателем того, как сильно англичане уповали на помощь Америки. Что даже их монарх встречал со всеми почестями обычного посла.
- Гроувенор-Сквер – место в Лондоне, где находится настоящее посольство США, и где когда-то проживал первый американский посол, Джон Адамс – сразу после Войны за Независимость. Чета Адамсов оставалась там с 1785 по 1788 года, и это время нельзя было назвать приятным. Англичане относились к ним очень предвзято и порой жестоко, потому что эти люди считались повинными в потерях обширных американских колоний. Слова Абигель Адамс, приведенные в этой главе в рассказе Альфреда, действительно были сказаны ею тогда.
@темы: перевод с английского, Англия и Америка/USUK, опусы-творения
-
-
08.12.2011 в 15:16и очередной подарок .. это как я вижу ситуацию..
Твой вид подавленно - уставший..
В своей я памяти храню ...
Я не скажу тебе ни слова..
В тени твоей я просто постою...
Ты от меня не ждешь...Ни слова утешенья,
Ты ничего не ждешь...Но знаю я..
Каким бы не было мое решенье..
Увы не станем ближе... мы - соперники .. И я
Не собираюсь делать одолженье..
Каким бы ни было оно..