Первая заповедь Звездного Флота: Верить в Варп!!!!
Шоссе сквозь туман
Автор: StarDropDream
Перевод: Seymour_Ridmonton [Mr. G]
Бета: tea_arthur
Фандом: Хеталия (с) Химаруя Хидекадзу
полная шапкаПерсонажи/Пары: USUK (Англия/Америка), а так же небольшое упоминание других стран мира и неизвестных граждан Соединенных Штатов.
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Уставший от постоянных митингов и политической бессмыслицы, Англия спонтанно решает уехать. Без особой цели, лишь бы подальше от всех. Он не думал, что Америка захочет поехать с ним. И они оба не предполагали, что, стоит им выехать на шоссе, обратного пути уже не будет.
Предупреждение (от автора): Данный фик обладает легкой предсказуемостью сюжета, содержит в себе ненормативную лексику и сцены сексуального характера. Первоначально это должно было стать ваншотом (одной главой), но в итоге превратилось в большую историю. Так что я решила публиковаться по главам. Я немного волнуюсь из-за этого, поэтому не судите строго. Надеюсь, вам понравится!
Предупреждение (от переводчика): Пусть вас не смущает, но и не обнадеживает рейтинг NC-17 – до него надо ещё дочитать. Сюжет действительно не часто стреляет на повал, и в паре мест может показаться затянутым, однако самая важная роль отводится продолжительным диалогам. По поводу них отмечу, что текст полон американского и британского жаргона, поэтому иногда буду писать заметки для интересующихся. Важно: этот фик написан тем же автором, что и «Ночь Утонувших Звуков», однако стиль в этот раз другой, как и в целом стержень истории. Время повествования касается где-то 2010/11 года, так что наводнение в Японии и война на Украине, как и много чего другого, ещё не имели места.
Благодарность: После этой истории остался тёплый осадок, а отношения USUK стали живыми и дышащими (С)
Ссылка на оригинал: тут, разрешение соответственно получено.
Статус фика: 11/11 закончен
Статус перевода: 4/11 в процессе
Глава первая
Глава вторая
Глава третья - [*]
Глава четвёртая
Глава пятая - в процессе
Глава шестая - в процессе
Глава седьмая - в процессе
Глава восьмая - в процессе
Глава девятая - в процессе
Глава десятая - в процессе
Глава одиннадцатая: заключительная - в процессе
читать дальше
— Блин, уже так стемнело? — Америка с удивлением оглядел местность, стремительно растерявшую краски. — Поздновато мы сегодня выехали, да? — он мимолётно глянул на Англию. Тот за несколько часов езды не издал ни звука и сейчас вновь заставил Америку говорить с самим собой.
— Эй, как твоя голова? — решил спросить Джонс после недолгой паузы.
— Лучше, — признался Англия, протяжно вздохнув. — Дрель по вискам не так сильно сверлит.
— О-ох, — Америка с сочувствием поморщился. — Всё ещё хреново?
— Прости, но не все такие быстрые на поправку сопляки, как ты, — проворчал Кёрклэнд.
— Хм, ну я от всего быстро отхожу, — с улыбкой кивнул Джонс.
— Кто бы сомневался, — Англия отвернулся, но чуть погодя снова исподтишка глянул на Америку. Тот тихо подпевал радио, постукивая по рулю пальцами — какими-то большими по сравнению с самим рулём. Громкость музыки в этот раз стояла на самом минимуме, за что Англия был безмерно благодарен, правда не говорил этого вслух.
Не прошло и получаса, как они опять ехали в сплошной темени без какой-либо цивилизации вокруг.
— О, смотри! — встрепенулся Америка.
— Что опять? — Англия нехотя поднял взгляд.
— Там есть бассейн! — Джонс с надеждой прилип к окну, вглядываясь в приближающееся пятно света.
— Господи, ты всё со своим бассейном. — Британец категорично отмахнулся, хотя давно подумывал об отеле сам и даже не протестовал, когда машина замедлила ход перед поворотом. Америка, правда, не спешил сворачивать, он только переводил смущённый взгляд с окна на Кёрклэнда и обратно.
И тут до британца дошло: Джонс ждёт от него разрешения.
Полностью развернувшись к попутчику, Англия еле спрятал довольную ухмылку и как можно более сухо сказал:
— Давай остановимся здесь.
В ответ лицо Америки просияло, и он мгновенно свернул с трассы, зацепив несчастный бордюр.
* * *
Чувствуя остаточные позывы мигрени, Англия мимолётно порадовался большому просторному номеру, который был на порядок комфортнее предыдущего. Скинув сумку, Кёрклэнд сразу протопал к кровати и с удовольствием растянулся на ней во весь рост. Вовсе не как Америка в прошлый раз, нет, ведь ботинки он снял на пороге.
— Ты пойдёшь купаться?
— Нет, — протянул Англия, хоть и без особого протеста, — Боюсь, я не взял с собой купальных принадлежностей.
— Ничего, у меня есть запасные, — Америка демонстративно выудил из сумки две пары плавок. Одни звёздно-полосатые (как иначе?), а другие — красного цвета с двумя вертикальными белыми полосками по бокам.
— Готов ко всему, — закатил глаза Кёрклэнд, потом обречённо вздохнул и поднялся с кровати. — Ладно, пошли.
Джонс без предупреждения бросил ему плавки через полкомнаты, так что британцу пришлось изловчиться, однако те всё равно со шлепком приземлились ему прямо в лоб.
* * *
Бассейн оказался большим, ярко освещённым и ухоженным, и, несмотря на отсутствие солнца, очень располагал к праздному валянию на шезлонге. Америка, забыв себя от восторга, плавал со скоростью моторной лодки и нырял «бомбочкой» с разбега, иногда вставая на дно руками и болтая пятками на поверхности.
— Когда я говорил «пошли купаться», я имел в виду именно купаться, а не сидеть по щиколотку в луже, — заметил Джонс, вынырнув в середине бассейна. Здоровенный как лось, он с необычайной лёгкостью орудовал телом в воде.
— Уже слишком темно, я замёрзну, — ровно отозвался Англия, сидя на бортике отделённого от остальной части бурлящего джакузи. Ему не очень хотелось мокнуть, а оказаться в компании плещущегося Америки — и подавно. Тем более, когда под боком тёплая вода с пузырьками.
— Да ты попробуй нырнуть, сразу согреешься! Вода шикарна! — Джонс послал Кёрклэнду большую волну брызг, которые, впрочем, едва долетели даже до бортика джакузи. — Ты же когда-то был пиратом! Неужели грозный и могучий испугался водички?
— Во-первых, — отчеканил Кёрклэнд, рассудив, что Джонсу хватит поблажек на сегодня, — воды я никогда не боялся. Мне не нужно бултыхаться, как лягушка, чтобы это доказать. А во-вторых, я был капером, а не пиратом. Неужели всезнайка забыл? — передразнил он.
— Да помню я, — нетерпеливо отмахнулся Джонс, отталкиваясь и ныряя на самое дно. В последний момент он с силой ударил по воде ногами, однако, как и в прошлый раз, брызги едва долетели до цели.
Кёрклэнд немного отодвинулся, чтобы не дать Джонсу новой возможности атаки. Но Америка не торопился выныривать. Он несколько раз поднимался над поверхностью для глотка воздуха и сразу же погружался обратно, плавая без помощи рук, словно дельфин. Англия невольно наблюдал за его грациозным силуэтом. Всё равно смотреть больше было некуда.
Наконец, Джонс выскочил из-под воды, и, сразу же найдя взглядом Кёрклэнда, широко заулыбался. Волосы прилипли к его лицу и шее, оставив один единственный Нантакет торчать вверх, как обычно.
— А знаешь что?
— Что? — с невольным интересом отозвался британец, никак не ожидая подобного вопроса.
— Мои ковбои круче пиратов! — Америка как бы в подтверждение слов полоснул руками по воде.
— Неужели? — приподнял бровь Англия.
— А то! — Америка чуть не лопался от гордости. Это был не первый и уж точно не последний раз, когда он сравнивал Англию с собой по выдуманным критериям. Что ж, пусть выпендривается, пока может.
Кёрклэнд был слишком расслаблен и намеренно не стал продолжать перепалку, ответив глубокомысленным кивком. Джонс, явно не ожидавший отсутствия возражений, слегка нахмурился, но потом плюнул на это и хлёсткими гребками поплыл к джакузи. При всей той плавности, которую Джонс показал в воде, на бортик он вылез подобно орангутангу, расплескав целые лужи, и следом потряс головой, словно мохнатая собака. Англия едва не прыснул от смеха, наблюдая сию картину.
Зажмурившись, Америка сладко потянулся, отчего вдоль его живота отчётливо проступили косые мышцы, уходящие за линию плавок. Англия кашлянул, отводя взгляд. Ему никогда не была понятна эта привычка американцев — выставляться напоказ.
— Эй! — позвал Джонс, и Кёрклэнд неохотно поднял взгляд. Америка демонстративно согнул руки в локтях. — Зацени мои бицепсы!
У британца отпала челюсть, однако вместо негодования он издал тонкий пугливый смешок.
— Для чего?
— Посмотри, в какой я форме! — восторженно заявил Джонс, изменив позу. Даже самый самодовольный культурист сейчас позавидовал бы его артистичности.
— За… замечательно, — через губу бросил Англия и покачал головой. — Погоди, это из-за того, что я назвал тебя толстым?
— Да! Потому что я не толстый! Я — качок! — Америка победоносно воздел руки к небу.
Англия чуть не зашёлся нервным смехом, но удержался. Он ведь уже говорил Джонсу, что не считает его толстым или каким бы там ни было неприятным на внешность. Он не думает о нём вообще ничего плохого. Так к чему…
Англия не успел заметить, как Америка бежит в его сторону, поэтому не смог уклониться, когда Джонс плюхнулся в джакузи и окатил его огромной порцией воды.
Кёрклэнд замахал руками и зафыркал, так как, хоть вода и оказалась тёплой, вечерний холод сразу вызвал неприятные мурашки. Америка вынырнул рядом, облокотившись на бортик, и улыбнулся во все зубы, сияя неподдельным чистым счастьем. Англия вдруг забыл, что хотел сказать, а сиюминутное желание треснуть дебила по макушке показалось бессмысленным. Стиснув зубы, британец что есть силы взъерошил его мокрые волосы.
— Эй, отстань! — захихикал Америка, мотая головой.
— Ты урод, мать твою! — попытался разозлиться Кёрклэнд, однако с его собственного лица никак не хотела сходить улыбка.
Америка приподнялся, самодовольно вздёрнув бровь, и пробасил манерным фальцетом:
— Да, детка, я знаю, что я классный.
После этого оба рассмеялись и долго не умолкали.
Наконец, Америка отстранился от бортика, погружаясь в джакузи по шею, а Англия только теперь понял, что ему не хватает тепла в районе колена, где его всё это время невольно касался Джонс. Посидев в раздумьях, он вдруг обратил внимание, что Америка смотрит вверх, будто увидел что-то странное.
— Ты чего?
В ответ Джонс поднял руку.
— Пытаюсь рассмотреть созвездия.
Кёрклэнд глянул в небо, но из-за яркого освещения бассейна видел лишь мутную синеву с едва различимыми точками, которые вполне можно было принять за обман зрения.
— Не получится, света слишком много, — объяснил он, а сам почему-то думал о согревающем прикосновении, которое уже вряд ли вернётся.
— Да, — протянул Джонс и был явно огорчён. Англия с минуту сидел неподвижно, наблюдая за мечтательными потугами Америки, а затем усмехнулся.
— Знаешь что?
Джонс вернулся на землю, обратив к британцу озадаченный взгляд.
— Что?
— Мои пираты круче ковбоев, — Англия полоснул по воде ногами, отправляя поток брызг Америке прямо в лицо. Джонс загородился руками, жмурясь и отплёвываясь, и возмущённо восстал из воды.
— Подлый трюк, — но схватил Кёрклэнда за пятки и уволок с бортика под воду.
* * *
На следующий день они вновь отправились в путь без маршрута, просто продолжая двигаться прямо. Они нигде не останавливались, даже про обед вспоминали случайно, когда Джонсу вдруг приглядывалась вывеска интересной закусочной или он вспоминал о каком-нибудь «Бургер-Кто-то-там», в котором давно не был. Никаких крупных городов, тем более туристических курортов не попадалось, как он и обещал. Одна сплошная дикая трасса.
Англия подозревал, что и Америка уже не знает, куда они едут и где находятся.
Один раз по настоянию Джонса пришлось заехать в маленький городок, где на удивление имелось множество губернаторских приблуд и большой торговый центр. Джонс на несколько часов застрял в зале игровых автоматов, и, сколько бы Англия не причитал на тему «детства в жопе», американец не желал уходить, пока не удовлетворит это самое детство. В итоге Кёрклэнд смиренно подключился к групповым гонкам на навороченных симуляторах с настоящими сидениями и с чистой совестью продул десяток раундов Джонсу, лишь бы уважить его чувство превосходства и поехать наконец дальше. А собственный выигрыш в конечной гонке никак его не воодушевил, разве что чуть-чуть.
После часа на пустынной дороге Англия очередной раз задавался вопросом, почему он всё ещё едет с Америкой.
— Чёрт, кажется, я не смыл хлорку, — неуютно ёрзая на сидении, проворчал Кёрклэнд.
— Надо лучше мыться, — мелодично отозвался Джонс, опять сопровождая своим пением радио и постукивая по рулю.
— Говори за себя. У меня всё в порядке с гигиеной.
— Угу, а вот дантисты у тебя, как и у Японии, хреновые, — усмехнулся Америка, на что Англия недобро сощурился, но не стал отвечать, уставившись в боковое окно. Он заметил, что пейзаж в виде полей и холмов значительно поменялся и оброс сосновыми лесами.
— Где мы едем?
— Не знаю, может в Иллинойсе, — без интереса ответил Джонс, не отрываясь от дороги. Кёрклэнд одарил его долгим взглядом.
— Ты не знаешь, где мы, хотя мы в твоей стране?
— Ну, я не смотрел на указатели, — пожал плечами Америка. — До восточного побережья далеко, какая разница?
Кёрклэнд покачал головой, не зная, как выразить своё возмущение.
— Ты прям как и твои люди: любишь переть напролом, не думая, — бросил Англия и уткнулся в окно.
Америка не ответил и, когда британец посмотрел в его сторону, не изменился в лице, лишь перестал подпевать радио.
Вскоре оба смотрели только прямо — туда, где заканчивался один виляющий поворот и начинался другой.
* * *
Следующим пунктом остановки стал добротный отель недалеко от Озера Мичиган. Всё-таки Иллинойс, иронично думал Кёрклэнд, стараясь не комментировать образовательную систему Джонса.
Вечером того же дня Америка нашёл Англию на балконе. Тот, сидя в уютном кресле, просматривал пропущенные сообщения на телефоне.
— Эй, не хочешь сходить в бар?
— Далеко? — не оборачиваясь, уточнил Кёрклэнд.
— Прямо тут в отеле, — махнув рукой ответил Америка. — Тут не очень дёшево, потому что мы возле Мичигана и всё такое. Но сегодня игра, и я подумал, будет здорово сходить.
— Точно, футбол, — рассеянно кивнул Англия.
— Да, — оживился Джонс. — Ты, главное, не напивайся, как позавчера, и всё будет окей.
— По-моему, мне кое-кто помог, — Англия обернулся, захлопнув телефон. — Ты ведь тогда заплатил за большую часть наших напитков.
— Ну, мне не жалко, — невинно развёл руками Джонс. — Зато как было весело, когда ты завывал на сцене, — он рассмеялся, но сразу же притих, увидев, как потемнел взгляд британца. — Ну что, сходим?
Кёрклэнд встал, положив телефон в карман, и расправил складки на рубашке.
— Так уж и быть, — вздохнул он.
Когда они вышли из номера, Англия дважды проверил, закрыта ли дверь на замок и всё ли на месте в карманах. Джонс по-детски усмехнулся, но британец этот факт проигнорировал, ибо всё равно Америка ходит в пиджаке нараспашку, как убогий попрошайка.
Они направились к большому, отделанному мрамором лифту, и, оказавшись внутри, встали у противоположных стен. Англия стоял прямо со сложенными за спиной руками, тогда как Америка вразвалочку опёрся о медные перила.
Нажав на «первый этаж», Джонс так и застыл, устремив маниакальный взгляд на панель с кнопками.
— Даже не думай, — угрожающе процедил Кёрклэнд.
— Что? Я просто смотрю, — прощебетал Джонс.
— Я вижу, как ты смотришь, — язвительно отозвался Англия. Не хватало ещё в приличном месте уподобляться дегенерату и нажимать все кнопки лифта, желая узнать, что из этого выйдет.
Отшагнув от панели, Америка стал насвистывать какой-то мотивчик. Кёрклэнд не спускал с него глаз, поглядывая то на часы, то на меняющиеся цифры этажей над дверями.
— Как думаешь, у меня спросят паспорт? — вдруг опомнился Джонс. Англия задумчиво пожал плечами.
— Не знаю, но, учитывая твой легкомысленный вид, скорее всего, да.
— А вот и нет! — Америка потянулся во внутренний карман куртки. — У меня есть фальшивое удостоверение, где сказано, что мне двадцать один! — он триумфально помахал пластиковой карточкой, подкрепив свою победу картинным злобным смехом.
Англия в ответ лишь устало вздохнул, не понимая, к чему вообще было это замечание. Но Америка тут же ехидно добавил:
— Тебе по паспорту сколько — пятьдесят?
— Нет! — взвинченным от шока голосом гаркнул Кёрклэнд. — Мне двадцать четыре, идиот!
— Ну да, ну да, — захихикал Джонс и, как только лифт остановился, сразу выскочил из едва открывшихся дверей, чтобы избежать возможных подзатыльников.
Через фойе они шли молча, и хотя Кёрклэнд толком не осматривал интерьер до этого, он без труда распознал огромный подсвеченный золотыми лампами вход в ресторан. Внутри оказалось так же вычурно и почти так же пусто; не считая бармена и пары официантов, людей можно было по пальцам перечесть.
Америку сразу же потянуло к барной стойке, где красовался плазменный телевизор. Англия неспешно присоединился к нему.
Они заказали по бутылке Будвайзера, и, как британец и предсказывал, у Джонса сперва спросили паспорт.
— А у него можете не спрашивать, ему пятьдесят! — заверил Америка, указывая на своего попутчика.
Кёрклэнд скрипнул зубами и готов был отвалить Джонсу затрещину, но его отвлекли подошедшие к бару две девушки, одна из которых случайно или нарочно встала практически вплотную к нему. Она спросила бармена о возможной программе живой музыки на вечер и, получив сухой отрицательный ответ, заказала бутылку шампанского, затем, обменявшись взглядом с Англией, ушла вместе с подругой в дальний конец зала. Англия невольно проводил девушек взглядом, отпивая из бутылки.
Америка жизнерадостно пялился в телевизор, ожидая начала игры, и мало обращал внимания на Кёрклэнда. Лишь спустя время, когда тот заказал ещё одну бутылку, Джонс с удивлением заметил, что его собственная полна больше чем наполовину. Через пять минут британец приступил к третьей, и Джонс понял, что, если так пойдёт дальше, его опять ждёт общение со сварливым пьяным Англией и с ещё более злой его версией на следующее утро. Останавливать его Джонс не хотел, да и не знал как, поэтому, чтобы не испортить себе вечер, решил хорошенько напиться сам.
— Ну и дела, мать твою, блять, — бормотал британец себе под нос. Америка, отметив повышенную остроту речи, окончательно уверился в своём прогнозе, хотя его это не сильно огорчило.
Проследив взгляд Англии, устремлённый на двух девиц, Джонс ехидно осклабился.
— Опять на сладенькое тянет, старый извращенец? — он захихикал, пригубив пива. Англия лишь слегка пожал плечами.
— Это они меня хотят, — без запинки констатировал он, — американцы так любят англичан, что даже не могут сказать им об этом в лицо, — и сделал большой глоток.
Америка, через силу проглотив пиво, невольно уставился на Кёрклэнда, растеряв слова. Его сердце совершило предательский кульбит, но он успешно проигнорировал это.
— Ну так иди, что ли, подкати к ним, — Джонс махнул рукой в сторону зала. — Я всё равно буду смотреть игру, так что моя компания тебе не сдалась.
— Ещё как не сдалась, — надменно буркнул Англия. На долю секунды их взгляды встретились и чуть не высекли искру ярости, однако тут же обоюдно потухли.
— Игра скоро начнётся, — отвернулся Америка, указывая на телевизор, транслировавший в этот момент какую-то рекламу. Англия не стал ничего говорить, допил свой напиток и стукнул бутылкой по стойке.
— Ну и гадость, — выдал он. — Будешь в Лондоне, я дам тебе отведать настоящего «Нью-Касла», а не это дерьмо.
— Ты уже это говорил. Но всё равно пьёшь это дерьмо, — одёрнул его Америка. — Иди уже сними девку и не ворчи.
В ответ британец смерил его злобным взглядом, который Джонсу кое-как удалось оставить вне зоны внимания. Слов не последовало, как и ожидаемых ругательств. Англия лишь скатился с высокого барного стула и поплёлся прочь, на ходу тихо бросив: «Не нужна мне девка».
Америка хмурился, почти поддавшись порыву пойти следом, взять британца за плечо, остановить и спросить, что с ним не так. Но тут зазвучала музыка, а голос диктора возвестил с экрана о начале осеннего четвертьфинала 2010. Так что, отбросив мысли, Америка остался сидеть. Тем более что всю барную стойку тут же заняли набравшиеся откуда-то люди (видимо из персонала тоже), а у Джонса было самое удобное место из всех.
* * *
Англия провёл изрядное количество времени в компании двух женщин, с которыми пересёкся у бара. Дамы заказали вторую бутылку шампанского, беседуя с явно заинтересовавшим их британцем. Когда они спросили, откуда он родом, Кёрклэнд сходу назвал несколько мест, где жил когда-то, на что обе женщины ответили немым недоумением. Лишь когда он причуды ради назвал Лондон, дамы оживились и разлились в восхищении.
Видя, как они реагируют на его акцент, Кёрклэнд нарочно говорил на чистом английском — с углублёнными оборотами, отличными от простых американских фраз, — что вызывало у женщин ещё больше радости и удивления. Они одаривали его в меру уместными комплиментами и иногда дразнили, отмечая, как странно он разговаривает. И Англия ловил себя на том, что борется с привычкой ответить какой-нибудь колкостью, которую непременно бросил бы на такое же замечание от Америки.
Внезапно вспомнив о нём, Англия обернулся к бару. Джонс, захватив локтями стойку, неотрывно глазел в экран телевизора, как и несколько других таких же американцев. Хотя нет, он всё же немного выделялся, и дело было не только в огромном росте.
— Видите того парня? — обратился британец к девушкам, и те посмотрели в сторону Джонса. — Что вы о нём думаете?
Женщины сперва заулыбались, явно не зная, как ответить, но потом сошлись на мнении, что «этот парень» симпатичный. Одна из них поинтересовалась, знаком ли с ним Кёрклэнд.
— К сожалению, да, — бросил Англия и приложился к бутылке.
Боже, как американцы могут пить это вторсырьё? Оно ведь с каждым глотком только гаже!
Через силу проглотив, Англия добавил:
— По-моему у него слишком большая задница, вы не находите?
На лицах обеих женщин застыло крайнее удивление, но, благодаря шампанскому, в позитивную сторону.
— И ещё он отвратительно одевается. Ну какой идиот будет носить рубашку поверх футболки?
Дамы обменялись взглядами и тут же расплылись в улыбках. Они начали подтрунивать над чрезмерной заботой Англии о друге, который, как они рассудили, ничего без «своего опекуна» не умеет. Разговор незаметно переключился на Джонса, собеседницы жаждали узнать, как судьба свела англичанина и американца, и куда они держат путь. Кёрклэнд отвечал в прежней манере, но вскоре растерял настроение и начал делать паузы. А позже стал и вовсе огрызаться.
Говорить об Америке за глаза Англия мог долго. И всегда прямо. О том, какой он тупоголовый, жирный и неряшливый, как нелепо выглядит в этих идиотских очках и как достали уже его наивность и показушность.
Англия сыпал матом не столь громко, чтобы его вывели из ресторана, однако его собеседницы покинули столик, когда монолог стал слишком однообразным, а британский акцент стал расплываться от невнятности речи. Кёрклэнду, впрочем, было всё равно, он даже не заметил отсутствия компании. Он мог только думать об Америке и злиться, осушая одну бутылку за другой, на то, что вообще думает об Америке.
— Слишком… Ты слишком, сука, яркий! — бормотал Англия, стуча по столу пустой бутылкой, и махнул официанту принести ещё одну. — Бабы считают тебя симпатичным, мужчины думают, что ты «крутой чувак», или как там пиздят эти ебучие янки! — в порыве злости он намеревался стукнуть бутылкой ещё раз, но промахнулся по воздуху и чуть не встретил лбом стол. — Какая же это всё хуйня!
Кёрклэнд развернулся, чтобы увидеть Джонса, и у него даже ничего не расплывалось перед глазами. Он чувствовал, что опьянел, но не сильно. До последнего предела было ещё далеко, разве что язык двигался слишком быстро и не давал говорить, как следует.
— Ебучий мудозвон! — Англия зажмурился, злобно скрипя зубами — от одного вида Америки хотелось что-нибудь сломать.
Какой же дебил! Какой тщедушный долбоёб!
Зрение немного помутнело, поэтому Англия что есть силы сосредоточился и снова посмотрел на ненавистную спину.
Джонс поднёс к губам бутылку, не отводя взор от экрана, и напиток пеной растёкся по подбородку, заставив идиота испуганно отпрянуть. Америка засмеялся и стал слизывать пиво языком с щёк, при этом не отрываясь от телевизора, поправляя съехавшие очки.
— Сраный имбецил! — цедил Кёрклэнд. — Сраный голубоглазый имбецил! Чтоб тебя! ЧТОБ ТЕБЯ! — он продолжал проклинать Америку во всех доступных памяти псевдо-христианских афоризмах, но это всё равно не помогало.
— Чтоб тебя, — Кёрклэнд вздохнул и не удержал всхлипа. — Ты… слишком… красивый…
Повесив голову, Англия стал бормотать что-то самому себе, хотя, возможно, и не себе, а одному из своих сказочных существ, которых не обитало на этой территории, поэтому в любом случае себе.
— Да, действительно… он красивый, — кивал Англия.
Хотелось подойти к Америке.
Нет, да ну к чёрту! Зачем?
Чтобы тронуть за плечо. Чтобы почувствовать его тепло, прижаться к нему, и он ведь даже не поймёт ничего, он смотрит долбаный матч! Да даже если поцеловать его в губы, он будет сидеть истуканом, потому что весь в этом чёртовом телевизоре!
— Нет, — Англия замотал головой. — Нет, он же такой, ууу… боится он! — Его опять одолел внезапный душащий всхлип злобы, хотя Кёрклэнд уже и не пытался гнаться за самообладанием. — Он такой пугливый, вдруг кто-то подумает, что он пидор! Какой ужас, блять, как страшно! А от слова хуй он бегает по экватору!.. Но ведь… люди во всех странах трахаются! Значит и Америка трахается!
Последняя фраза даже для самого Кёрклэнда звучала громко, и, судя по обращённым к нему лицам постояльцев, он действительно окатил этим весь зал ресторана.
Жестом послав всех окружающих куда подальше, Англия приговорил остатки пива и махнул бармену сделать ещё, но тот показал ладонь возле шеи и отрицательно качнул головой. Британец нахмурился и громко выругался в его адрес, в последней надежде опрокинув пустую бутылку. Такую же пустую, как и его стол на четыре персоны. Как и весь этот шёлковый зал.
— Нет, нельзя… я не стану… Я не буду! — говорил он, словно оправдывался перед кем-то стоящим рядом. — Мне нельзя на него смотреть… он слишком… яркий, — британца разобрал смех. — Яркий… дурак…. Я его… ненавижу… Я ненавижу твоё… красивое лицо, ненавижу твои… красивые руки, твои… Ненавижу!.. Почему… Америка?.. — Англия всхлипнул и спрятал лицо в ладонях.
Ему не нужно было общество красивых женщин, падких до его акцента — ни вчера, ни сегодня, никогда. Ему нужен был Джонс. Нужно было его внимание, присутствие, просто он. И даже в затуманенном сознании Англия понимал, насколько это желание глупо и непоследовательно. Америка — он же маленький, он никогда ничего в себе не поймёт, сколько бы веков не прошло. А если и поймёт, то будет убегать от этого до конца истории. Потому что ему так удобно.
Кёрклэнд всё прекрасно понимал. Шотландия и Ирландия столько раз твердили ему в лоб — разве что Уэльс сочувствовал в какой-то мере — о том, что пора уже выпрямиться и заткнуть грёбанные чувства за пояс. Быть империей: одинокой, гордой и великой. А Джонс — он дерьмо, а не личность. Он не глядя растопчет любые чувства, потому что просто не понимает и никогда не сможет понять. Потому что он слишком быстро вырос. Потому что он идиот.
— Идиот! — Англии казалось, что он опять кричит, но ему было плевать. — Вонючее дерьмо!
Кёрклэнд уронил голову на стол и зажмурился, невольно поддавшись разрывающим изнутри слезам. Вот поэтому Франция не любит пить с ним. Потому что Кёрклэнд рано или поздно начинал плакать — по разным причинам. Не только об Америке. Хотя сейчас получилось так, что больно было именно из-за Америки. Из-за того единственного, который сидит к тебе спиной и абсолютно ни о чём не подозревает.
* * *
На третьем тайм-ауте, прервавшемся на длинную рекламу, Америка невзначай обернулся от стойки и с удивлением обнаружил Англию за столиком одного. Весь запал от игры, как и радость за намечающегося победителя, мигом пропали, когда Джонс понял, что британец не скрючился от боли и не валяется от усталости, а, кажется, плачет.
Джонс чуть не опрокинул соседа, когда пытался подняться из-за бара, и поспешно извинился за это. Хотя бы он точно понял, что добился своей первоначальной цели — хорошенько напиться.
Спотыкаясь о выступы стульев, Америка кое-как совладал с пляшущей координацией. То ли громкий топот, то ли сам порыв заставил Кёрклэнда вскинуть голову заранее, поэтому британец встретил его огромными, полными слёз глазами. Британец, однако, тут же попытался нахмуриться, из-за чего влага хлынула по щекам в четыре полосы, оставив лицо печальным, но отвердевшим в какой-то немой агонии.
Помедлив, Англия вместо слов приложился к бутылке, в которой уже не было ни капли.
— Заебало! — прорычал Кёрклэнд, чуть не бросив бутылку в стену.
— Оу, ты чего? — натянуто улыбнулся Джонс. — Всё нормально?
— Ебучий, сука, вечер! — продолжал ворчать Англия, не удержав прорвавшийся всхлип.
— И не говори, — искренне согласился Америка, отодвигая стул и садясь напротив, чувствуя неестественную лёгкость в движениях. И то, что стул оба раза скрипнул ножками об пол, привлекая лишние взгляды, его вовсе не беспокоило.
Кёрклэнд вновь скрыл лицо в ладонях и заплакал.
— Эй, Англия… ты что, в депрессии?
— Я слишком стар для этого, — неразборчиво, но уверенно ответил Артур.
Америка затравленно огляделся, однако не поймал ни одного косого взгляда, ибо постояльцы были слишком увлечены трансляцией и, пока шла реклама, обсуждали игру. Всем им было абсолютно плевать на какого-то страдающего пьянчугу в углу.
Вздохнув, Америка несмело протянул руку и сжал плечо Англии.
— Да ладно тебе, чувак, — начал он, пытаясь звучать более позитивно, чем на самом деле чувствовал себя. Он хотел вернуться к бару и весёлой компании, а не провести добрую часть матча рядом с угрюмым британцем, которого стоило оставить в номере и не звать с собой.
— Всё нормально, слышишь? Тебя что, отшили?
Англия со всхлипом поднял руку, словно бы для пощёчины, но вместо этого опустил ладонь на макушку Америки и стал его гладить.
— Эй! — Как же не вовремя у Джонса вспыхнули щёки.
— Ты, — с нажимом заговорил Кёрклэнд, — почему так долго не приходил?
— Почему? Я игру смотрел, — Америка рассмеялся, хотя не ощущал настоящей радости. — И она ещё идёт, так что если ты хочешь поприкалываться — я не в настроении…
В ответ британец сжал его волосы.
— Англия, что ты делаешь? — отчеканил Джонс.
— Трогаю тебя, — ровно, без тени шутки ответил Кёрклэнд. На лице его застыло угрюмое недовольство. Такое приторно-монашеское, но по-родительски пугающее выражение, которое всегда ассоциировалось у Джонса именно с англичанами.
Америка чувствовал, что сильнее краснеет, но старался не подавать виду.
— Ладно. Зачем ты меня трогаешь?
— Хочу, — утвердительно изрёк Англия.
— И… когда перестанешь? — отзеркалил его тон Америка, стараясь незаметно отстраниться.
— Ты мудак! — злобно рявкнул британец, сильно сжав его волосы. — Вонючее говно!
— Англия!.. — не столько от боли, сколько от неожиданной смены поведения воскликнул Америка. — Ты что делаешь? Больно, блин!
Кёрклэнд забормотал что-то неразборчивое в ответ, и Джонс, сжав его запястье над головой, наблюдал, так как ему больше ничего не оставалось.
— Зачем вообще тебе что-то объяснять? — заключил Англия, наконец отпустив Джонса.
Америка некоторое время изучал лицо британца, но затем пришёл в себя.
— Так. Давай я отведу тебя в номер.
Кёрклэнд ощетинился, явно готовый протестовать, но Джонс с лёгкостью подхватил его под руку и, перекинув через плечо, потащил страдальца к выходу из ресторана.
— Давай-давай, — приговаривал Америка, потому что ему самому с трудом удавалось идти ровно, тем более вести ещё более шатающегося партнёра.
Уже у выхода Джонс последний раз обернулся к телевизору и увидел, что команда, за которую он болел, всё-таки выиграла. Но без него.
После того как они миновали столы и вышли в просторное фойе, Англия буквально повис на нём, и Джонсу пришлось покрепче ухватить того за талию. Моментами он приходил в себя, и тогда его пронзительные зелёные глаза, остекленевшие от выпитого, впивались в лицо Америки, как шипы. Джонс старался вести себя невозмутимо хотя бы для окружающих.
Добравшись до лифта, Джонс нажал кнопку вызова и вздохнул в нетерпении, заранее тоскуя по времени, которое рассчитывал провести за баром в компании болельщиков, а не с упитой в стельку державой на тысячу лет старше него.
— Идиотизм, — покачал головой Америка, и Англия тут же встрепенулся.
— Сам ты идиот!
— Да, конечно, я — идиот, — вздохнул Джонс.
— Нет! Ты… эгоистичный… самовлюблённый… ублюдок, — плевался Кёрклэнд. — Я не знаю… почему вообще… общаюсь с тобой…
Англия уронил голову ему на плечо, уткнувшись в грудь, и Джонс невольно отклонился в сторону. Кёрклэнд опять собирал ткань рубашки в зубы, только на этот раз сильнее, словно пытался откусить кусок. Он по-прежнему что-то бормотал, но Америка даже не пытался расслышать, ведь всё равно это будет очередное ругательство или оскорбление. Дыхание британца было частым и горячим — настолько, что достигало кожи.
Двери лифта открылись, и Англия резко подался вперёд, заставив Америку подорваться следом, еле удержав их обоих в вертикальном положении. Британец делал шаги словно в трясине, которая периодически выплёвывала его обратно на поверхность, так что оказать какое-либо воздействие на него становилось сложно.
— По крайней мере, теперь я точно знаю, что больше не стану пить с тобой.
— Ты и так… не пил со мной, — выдохнул ему в шею Кёрклэнд. — Сидел там и пялился на свою херову игру, как херов задрот с красивым за… — Он оборвал себя и выпрямился, впервые проявив какое-то подобие самоконтроля, что впрочем длилось недолго. Англию захлестнул новый поток гневных матерков, обращённых к ничего не понимающему американцу.
— Я задыхаюсь… — пыхтя, британец попытался освободиться от чужих рук. Джонс с горем пополам удержал его на месте и еле увернулся от очередной хватки за волосы. Вместо этого британец сильно ущипнул его за нос.
— Твою мать! — Америка дёрнулся в сторону, и британец в отместку что есть силы вцепился зубами в его рубашку, разве что только не рычал. Когда Англия снова поднял взгляд, по его щеками текли слёзы, к которым добавились ещё и сопли со слюнями.
— Вот же нахер… — Джонс в отчаянии отвернулся.
— Сам иди нахер! — пробурчал Кёрклэнд. Видимо, эта фраза имела для него патриотичное значение, так как он одобряюще кивнул, хотя по нынешнему состоянию и положению было сложно судить о его намерениях.
На выходе Америке пришлось хорошенько ухватить британца за талию, согнув его чуть ли не пополам, так как тот всё время отклонялся в сторону.
Достав ключи о комнаты, Джонс не с первого раза попал в замок и затем, услышав долгожданный щелчок, распахнул двери настежь. Кёрклэнда он впихнул внутрь бесцеремонно, притом британец не переставал сыпать ругательствами, в которые Джонс старательно не вслушивался.
— Задыхаюсь… Больно дышать, — опять просипел Англия, хватаясь за шею.
Америка лишь хмурился на его кособокую фигуру у стены, но чувствовал отдаленную тревогу за его состояние, поэтому нехотя подошёл ближе и ослабил ему галстук, который стал по-дурацки топорщиться вбок.
— Легче? — постарался сыронизировать Америка.
— Сука, иди нахуй, — хрипло выдохнул Англия, отвернувшись.
Прошла не одна минута, прежде чем Америке удалось довести британца до кровати. Усадив бедолагу, он стал расстегивать пуговицы на его смятой рубашке, пока тот молча наблюдал за действием окосевшими глазами. Дыхание Кёрклэнда и правда было каким-то тяжёлым.
— Ты как? — спросил Джонс. — Может поесть?
— Нет, — махнул рукой Англия. — Мне плохо.
— Клянусь, если ты блеванёшь на меня, я… буду недоволен, — в последний момент поправил себя зачем-то Америка.
— Я… нет, мне… надо спать, — промямлил Кёрклэнд из последних сил.
— Правильно, лучше спать, — согласился Джонс, занимаясь пуговицами, которые поддавались не сразу. Его самого немного шатало, но, по сравнению с Англией, который сейчас выглядел пьянее, чем когда-либо, Джонс чувствовал себя абсолютно трезвым. — Утром всё образуется. Возможно, с похмельем, но всё будет окей. На время поездки у нас сухой закон, идёт?
Пытаясь совладать с дыханием, Англия какое-то время смотрел на Америку, а затем протянул руку и нежно тронул его за щёку. Джонс напрягся, вскинув взгляд. Разум едва охватил ситуацию, но под рёбрами сильно защемило и потеплело. На мгновение.
— Хорошо… мудак поганый, — до жути мягким тоном ответил британец.
Мнимое примирение тут же пропало, и Америка небрежно оттолкнул собеседника, поднимаясь на ноги, отчего тот плюхнулся на спину. Глаза Англии даже немного расширились в удивлении.
Америка хотел понять, почему Англия так говорит, и почему… Нет, ему неинтересно, почему он плачет, просто не ясно, почему он такой злой.
Слова британца вовсе не задевали его. Джонсу было досадно от того, что обстоятельства не дали досмотреть до конца игру. И что его попутчик такой козёл.
— Не смотри на меня так, — промямлил Англия.
Америка горько усмехнулся.
— Даже когда ты пьян, ты говоришь мне, что делать.
— Да!.. если ты такой тупой… Чёрт возьми…
Не теряя улыбки, Джонс покачал головой, чувствуя, как сам еле сдерживается от громких ругательств, но не шелохнулся. Вместо того, к чему его призывал душевный порыв, он втянул воздух и тихим шутливым тоном бросил:
— Иди к чёрту.
— Ага, к чёрту, — буркнул Кёрклэнд. — К чёрту! Боже мой!
— Сколько богохульства — за один-то вечер.
— А кто тут святой? — Британец выставил перед собой руки, скрестив два указательных пальца, и тоже усмехнулся. — Ты что ли? — он вяло поводил руками в воздухе, заменив указательные пальцы средними.
— Ты мразь, — уронил Джонс, покачав головой. Англия пьяно захихикал.
— Я и так знаю, что ты меня ненавидишь. Спасибо, что напомнил.
— Я… — Америка невольно запнулся. Тон Кёрклэнда, несмотря на смех, отдавал серьёзностью.
— Ты меня не любишь… ненавидишь… Я это знаю.
— Что?.. Да ты!.. Ты охренел?! — выпалил Джонс, почти сжав кулаки. — Это ты меня ненавидишь уже дохера лет!
Британец в ответ только фыркнул и отвернулся, пытаясь удобнее устроиться на кровати.
Америка тяжело опустился рядом, глядя в стену. Узор не обоях немного расплывался перед глазами. Джонс не хотел злиться или мириться. Просто хотелось перестать чувствовать себя подавленно от одной дурацкой фразы.
Да, ему часто говорили, что он вздорный, самодовольный и гиперболизированный, а ещё что его везде слишком много. Даже на весах. Ну и что с того?!
Вялыми движениями Америка стянул с себя ботинки, а затем на каком-то холодном автомате проделал то же с обувью Англии, и повернулся, чтобы козырнуть последним словом, однако понял, что британец спит. Даже похрапывает. Вздохнув, Америка обессиленно запрокинул голову и, опустив, глянул на спящего ещё раз.
— Это ты мудак поганый.
Минуту спустя, Джонс решил завершить свою помощь: стянул с британца галстук, расстегнул и снял смятую рубашку, оставив Кёрклэнда в одной майке. Потом освободил пояс от ремня, стараясь не касаться чужого тела там, где было бы неприемлемо. Лицо британца выражало лишь глубокое умиротворение и ни капли бушевавшего до этого гнева.
Америка придвинулся ближе, опустив руки по обе стороны от головы Англии, изучая его черты, которые были слишком равнодушны ко всему. Однако не уловил ничего, кроме внезапно накатившей алкогольной ряби перед глазами и последовавшего головокружения.
Кёрклэнд раз шевельнулся во сне, уронив голову вбок, из-за чего чёлка упала на глаза. Джонс отодвинул её в сторону, оставив руку на разгорячённом лице.
— Я не ненавижу тебя, — прошептал он.
И тут же почувствовал новую волну головокружения, более сильного, чем раньше. Ему пришлось опереться на кровать обеими руками, сжав простыню, голова отяжелела настолько, что тянулась вниз сильнее всего остального тела. Америка чувствовал, что склонился почти впритык к лицу британца, почти касаясь носом, но не придавал этому настоящего значения, так как взор то и дело темнел. Ему не хотелось будить друга, поэтому Джонс дышал как можно тише, приоткрыв рот. А вот изо рта напротив доносился спиртовой смрад.
— Ха-ха, ты воняешь, старпёр, — с улыбкой прошептал Америка. Так хотелось уснуть рядом. Англия точно был тёплым и всегда прижимал его к себе, гладил по голове. Давно. И это было очень приятно. Джонса тянуло вниз, будто гирей, и всё, что он видел, это приоткрытый рот напротив. Приоткрытый настолько, что хотелось его чем-нибудь сомкнуть…
С той же внезапностью, с какой Америку одолело помутнение, вернулась и резкая, как нож, ясность. Джонс отстранился, чувствуя вспыхнувший по всему лицу жар, и в страхе шарахнулся назад. Силы его скачка хватило, чтобы слегка сдвинуть соседнюю кровать, хотя Англия от этого не проснулся.
— Блять! Блять! БЛЯТЬ!
Америка шёпотом рассыпался в ругательствах, которых вряд ли хватило бы, даже кричи он на всю улицу. Лицо горело как чёртова духовка, словно голова сейчас взорвётся. Уткнувшись в подушку, Джонс готов был заорать в голос, но не мог выдавить ни звука.
— Твою мать, зачем… что… что я…?! — продолжал шептать Америка. Он не знал, сколько так пролежал, пытаясь унять тревогу и собственный мозг, который почти физически насиловал сам себя.
Когда Джонсу чудом удалось успокоиться, он первым делом украдкой посмотрел на британца. Но тот по-прежнему лежал пластом и не выказывал никаких человеческих эмоций. Америка невольно вздохнул с облегчением. Однако внутри постепенно поднимался холодный липкий ужас в связи с тем, что он только что чуть не сделал.
Чуть не сделал. ЧУТЬ!
Джонс почти подавился, пытаясь сглотнуть. Это не правда, он не стал бы… Да почему он вообще хотел поцеловать Англию? Такого желания не существует в мире.
Джонс с силой прикусил губу и ещё раз посмотрел на Кёрклэнда.
Британца нельзя было оставлять на спине, вдруг он посреди ночи захлебнётся рвотой. Поэтому Америка встал, но, перед тем как коснуться Англии, не знал, как вообще к нему подойти. Благо мысли шли туго, и Америка быстро шагнул вперёд, осторожно перевернув британца набок — лицом от себя — и шагнул обратно. Кёрклэнд не сопротивлялся, и остался так, как положили.
Джонс быстро воротился к сумке и переоделся в другую футболку и пижамные штаны, потушил свет и лёг в постель, накинув одеяло на себя до макушки, а также для верности зарылся головой под подушку. Разум никак не мог уняться, и дыхание тоже. Америка лежал и продолжал повторять по себя: «Чуть не сделал, ЧУТЬ не сделал!». Однако, что бы он себе не твердил, перед глазами так и стояло лицо Артура и подкатывающее к языку ощущение его приоткрытого рта, которого он чуть не коснулся.
— Я напился, — шептал Джонс, прижав к лицу подушку, — Я очень напился.
Спустя чёрт знает сколько времени, Америка всё ещё не мог уснуть, пытаясь отвадить себя от назойливой мысли о том, что он чуть не поцеловал Англию. Что он чуть не захотел поцеловать Англию. Что это просто сила тяготения, не вовремя ударившая в голову, и больше ничего.
«Джакузи» — вы знали, что изобретателями ванной «с пузырьками» были итальянские иммигранты, которые занимались в США модернизацией механизмов в авиатехнике? И что создание такой ванной — случайная необходимость, которая в итоге получила большое распространение на рынке? И на самом деле слово «джакузи» пошло от неправильного прочтения американцами фамилии Jacuzzi (Якуцци). Я вот не знал до сего фика
А вы?
«Нантакет» — так автор любовно называет завитушку Америки, догадайтесь почему: www.actipinerolo.org/beercansworld/Nantucket-ma...
Кстати, остров Нантакет входит в состав штата Массачусетс и является городом-островом, за исключением пары островков рядом, которые числятся отдельными районами. В XVIII веке Нантакет был главным портом китобоев (именно там происходят события фильма «В Сердце Моря» 2015 года).
Если кто не знал, возраст для допущения до выпивки в Америке — 21 год и не меньше. Самый большой в мире. В Японии и то 20, а в России и Европе — 18.
«Нью-Касл» — легендарная марка Английского полутёмного эля. Очень вкусный, правда в России дорогой, как самолёт — 380-440р за 0,5 литра в баре, а на розлив нигде не продаётся (в отличие от того же «Гиннеса»). Так что напиться им можно, действительно, только в самой Англии.
«Будвайзер» — пиво чешского происхождения, как по ингредиентам, так и территориально. Однако его производство в ХVIII веке было создано и профинансировано двумя американскими предпринимателями. В наши дни фирма раскололась и долго судилась с США, где появились свои пивоварни с той же технологией и рецептом (наверное), желая забрать сей бренд в свои владения. Чешские владельцы добились своего: пивоварни в США закрыть не получилось, поэтому «Будвайзер» («Budweisser») остался чешским, у американцев лишь потребовали сменить название. Они превратились в «Бад» («Bud»), официально американское пиво. Чехи по-прежнему выпускают «Будвайзер» под своей маркой, считая «Бад» лишь франшизой. Так что, если вы, глядя на витрины супермаркета, думали, что «Bud» и «Budweisser» — это просто рекламный ход одного и того же, то знайте, что это не так
В этой главе Англия двенадцать раз сказал слово «Fuck», Америка — десять.
Автор: StarDropDream
Перевод: Seymour_Ridmonton [Mr. G]
Бета: tea_arthur
Фандом: Хеталия (с) Химаруя Хидекадзу
полная шапкаПерсонажи/Пары: USUK (Англия/Америка), а так же небольшое упоминание других стран мира и неизвестных граждан Соединенных Штатов.
Рейтинг: NC-17
Краткое содержание: Уставший от постоянных митингов и политической бессмыслицы, Англия спонтанно решает уехать. Без особой цели, лишь бы подальше от всех. Он не думал, что Америка захочет поехать с ним. И они оба не предполагали, что, стоит им выехать на шоссе, обратного пути уже не будет.
Предупреждение (от автора): Данный фик обладает легкой предсказуемостью сюжета, содержит в себе ненормативную лексику и сцены сексуального характера. Первоначально это должно было стать ваншотом (одной главой), но в итоге превратилось в большую историю. Так что я решила публиковаться по главам. Я немного волнуюсь из-за этого, поэтому не судите строго. Надеюсь, вам понравится!
Предупреждение (от переводчика): Пусть вас не смущает, но и не обнадеживает рейтинг NC-17 – до него надо ещё дочитать. Сюжет действительно не часто стреляет на повал, и в паре мест может показаться затянутым, однако самая важная роль отводится продолжительным диалогам. По поводу них отмечу, что текст полон американского и британского жаргона, поэтому иногда буду писать заметки для интересующихся. Важно: этот фик написан тем же автором, что и «Ночь Утонувших Звуков», однако стиль в этот раз другой, как и в целом стержень истории. Время повествования касается где-то 2010/11 года, так что наводнение в Японии и война на Украине, как и много чего другого, ещё не имели места.
Благодарность: После этой истории остался тёплый осадок, а отношения USUK стали живыми и дышащими (С)
Ссылка на оригинал: тут, разрешение соответственно получено.
Статус фика: 11/11 закончен
Статус перевода: 4/11 в процессе
Глава первая
Глава вторая
Глава третья - [*]
Глава четвёртая
Глава пятая - в процессе
Глава шестая - в процессе
Глава седьмая - в процессе
Глава восьмая - в процессе
Глава девятая - в процессе
Глава десятая - в процессе
Глава одиннадцатая: заключительная - в процессе
~Часть третья~
читать дальше
-~-~-~-
— Блин, уже так стемнело? — Америка с удивлением оглядел местность, стремительно растерявшую краски. — Поздновато мы сегодня выехали, да? — он мимолётно глянул на Англию. Тот за несколько часов езды не издал ни звука и сейчас вновь заставил Америку говорить с самим собой.
— Эй, как твоя голова? — решил спросить Джонс после недолгой паузы.
— Лучше, — признался Англия, протяжно вздохнув. — Дрель по вискам не так сильно сверлит.
— О-ох, — Америка с сочувствием поморщился. — Всё ещё хреново?
— Прости, но не все такие быстрые на поправку сопляки, как ты, — проворчал Кёрклэнд.
— Хм, ну я от всего быстро отхожу, — с улыбкой кивнул Джонс.
— Кто бы сомневался, — Англия отвернулся, но чуть погодя снова исподтишка глянул на Америку. Тот тихо подпевал радио, постукивая по рулю пальцами — какими-то большими по сравнению с самим рулём. Громкость музыки в этот раз стояла на самом минимуме, за что Англия был безмерно благодарен, правда не говорил этого вслух.
Не прошло и получаса, как они опять ехали в сплошной темени без какой-либо цивилизации вокруг.
— О, смотри! — встрепенулся Америка.
— Что опять? — Англия нехотя поднял взгляд.
— Там есть бассейн! — Джонс с надеждой прилип к окну, вглядываясь в приближающееся пятно света.
— Господи, ты всё со своим бассейном. — Британец категорично отмахнулся, хотя давно подумывал об отеле сам и даже не протестовал, когда машина замедлила ход перед поворотом. Америка, правда, не спешил сворачивать, он только переводил смущённый взгляд с окна на Кёрклэнда и обратно.
И тут до британца дошло: Джонс ждёт от него разрешения.
Полностью развернувшись к попутчику, Англия еле спрятал довольную ухмылку и как можно более сухо сказал:
— Давай остановимся здесь.
В ответ лицо Америки просияло, и он мгновенно свернул с трассы, зацепив несчастный бордюр.
* * *
Чувствуя остаточные позывы мигрени, Англия мимолётно порадовался большому просторному номеру, который был на порядок комфортнее предыдущего. Скинув сумку, Кёрклэнд сразу протопал к кровати и с удовольствием растянулся на ней во весь рост. Вовсе не как Америка в прошлый раз, нет, ведь ботинки он снял на пороге.
— Ты пойдёшь купаться?
— Нет, — протянул Англия, хоть и без особого протеста, — Боюсь, я не взял с собой купальных принадлежностей.
— Ничего, у меня есть запасные, — Америка демонстративно выудил из сумки две пары плавок. Одни звёздно-полосатые (как иначе?), а другие — красного цвета с двумя вертикальными белыми полосками по бокам.
— Готов ко всему, — закатил глаза Кёрклэнд, потом обречённо вздохнул и поднялся с кровати. — Ладно, пошли.
Джонс без предупреждения бросил ему плавки через полкомнаты, так что британцу пришлось изловчиться, однако те всё равно со шлепком приземлились ему прямо в лоб.
* * *
Бассейн оказался большим, ярко освещённым и ухоженным, и, несмотря на отсутствие солнца, очень располагал к праздному валянию на шезлонге. Америка, забыв себя от восторга, плавал со скоростью моторной лодки и нырял «бомбочкой» с разбега, иногда вставая на дно руками и болтая пятками на поверхности.
— Когда я говорил «пошли купаться», я имел в виду именно купаться, а не сидеть по щиколотку в луже, — заметил Джонс, вынырнув в середине бассейна. Здоровенный как лось, он с необычайной лёгкостью орудовал телом в воде.
— Уже слишком темно, я замёрзну, — ровно отозвался Англия, сидя на бортике отделённого от остальной части бурлящего джакузи. Ему не очень хотелось мокнуть, а оказаться в компании плещущегося Америки — и подавно. Тем более, когда под боком тёплая вода с пузырьками.
— Да ты попробуй нырнуть, сразу согреешься! Вода шикарна! — Джонс послал Кёрклэнду большую волну брызг, которые, впрочем, едва долетели даже до бортика джакузи. — Ты же когда-то был пиратом! Неужели грозный и могучий испугался водички?
— Во-первых, — отчеканил Кёрклэнд, рассудив, что Джонсу хватит поблажек на сегодня, — воды я никогда не боялся. Мне не нужно бултыхаться, как лягушка, чтобы это доказать. А во-вторых, я был капером, а не пиратом. Неужели всезнайка забыл? — передразнил он.
— Да помню я, — нетерпеливо отмахнулся Джонс, отталкиваясь и ныряя на самое дно. В последний момент он с силой ударил по воде ногами, однако, как и в прошлый раз, брызги едва долетели до цели.
Кёрклэнд немного отодвинулся, чтобы не дать Джонсу новой возможности атаки. Но Америка не торопился выныривать. Он несколько раз поднимался над поверхностью для глотка воздуха и сразу же погружался обратно, плавая без помощи рук, словно дельфин. Англия невольно наблюдал за его грациозным силуэтом. Всё равно смотреть больше было некуда.
Наконец, Джонс выскочил из-под воды, и, сразу же найдя взглядом Кёрклэнда, широко заулыбался. Волосы прилипли к его лицу и шее, оставив один единственный Нантакет торчать вверх, как обычно.
— А знаешь что?
— Что? — с невольным интересом отозвался британец, никак не ожидая подобного вопроса.
— Мои ковбои круче пиратов! — Америка как бы в подтверждение слов полоснул руками по воде.
— Неужели? — приподнял бровь Англия.
— А то! — Америка чуть не лопался от гордости. Это был не первый и уж точно не последний раз, когда он сравнивал Англию с собой по выдуманным критериям. Что ж, пусть выпендривается, пока может.
Кёрклэнд был слишком расслаблен и намеренно не стал продолжать перепалку, ответив глубокомысленным кивком. Джонс, явно не ожидавший отсутствия возражений, слегка нахмурился, но потом плюнул на это и хлёсткими гребками поплыл к джакузи. При всей той плавности, которую Джонс показал в воде, на бортик он вылез подобно орангутангу, расплескав целые лужи, и следом потряс головой, словно мохнатая собака. Англия едва не прыснул от смеха, наблюдая сию картину.
Зажмурившись, Америка сладко потянулся, отчего вдоль его живота отчётливо проступили косые мышцы, уходящие за линию плавок. Англия кашлянул, отводя взгляд. Ему никогда не была понятна эта привычка американцев — выставляться напоказ.
— Эй! — позвал Джонс, и Кёрклэнд неохотно поднял взгляд. Америка демонстративно согнул руки в локтях. — Зацени мои бицепсы!
У британца отпала челюсть, однако вместо негодования он издал тонкий пугливый смешок.
— Для чего?
— Посмотри, в какой я форме! — восторженно заявил Джонс, изменив позу. Даже самый самодовольный культурист сейчас позавидовал бы его артистичности.
— За… замечательно, — через губу бросил Англия и покачал головой. — Погоди, это из-за того, что я назвал тебя толстым?
— Да! Потому что я не толстый! Я — качок! — Америка победоносно воздел руки к небу.
Англия чуть не зашёлся нервным смехом, но удержался. Он ведь уже говорил Джонсу, что не считает его толстым или каким бы там ни было неприятным на внешность. Он не думает о нём вообще ничего плохого. Так к чему…
Англия не успел заметить, как Америка бежит в его сторону, поэтому не смог уклониться, когда Джонс плюхнулся в джакузи и окатил его огромной порцией воды.
Кёрклэнд замахал руками и зафыркал, так как, хоть вода и оказалась тёплой, вечерний холод сразу вызвал неприятные мурашки. Америка вынырнул рядом, облокотившись на бортик, и улыбнулся во все зубы, сияя неподдельным чистым счастьем. Англия вдруг забыл, что хотел сказать, а сиюминутное желание треснуть дебила по макушке показалось бессмысленным. Стиснув зубы, британец что есть силы взъерошил его мокрые волосы.
— Эй, отстань! — захихикал Америка, мотая головой.
— Ты урод, мать твою! — попытался разозлиться Кёрклэнд, однако с его собственного лица никак не хотела сходить улыбка.
Америка приподнялся, самодовольно вздёрнув бровь, и пробасил манерным фальцетом:
— Да, детка, я знаю, что я классный.
После этого оба рассмеялись и долго не умолкали.
Наконец, Америка отстранился от бортика, погружаясь в джакузи по шею, а Англия только теперь понял, что ему не хватает тепла в районе колена, где его всё это время невольно касался Джонс. Посидев в раздумьях, он вдруг обратил внимание, что Америка смотрит вверх, будто увидел что-то странное.
— Ты чего?
В ответ Джонс поднял руку.
— Пытаюсь рассмотреть созвездия.
Кёрклэнд глянул в небо, но из-за яркого освещения бассейна видел лишь мутную синеву с едва различимыми точками, которые вполне можно было принять за обман зрения.
— Не получится, света слишком много, — объяснил он, а сам почему-то думал о согревающем прикосновении, которое уже вряд ли вернётся.
— Да, — протянул Джонс и был явно огорчён. Англия с минуту сидел неподвижно, наблюдая за мечтательными потугами Америки, а затем усмехнулся.
— Знаешь что?
Джонс вернулся на землю, обратив к британцу озадаченный взгляд.
— Что?
— Мои пираты круче ковбоев, — Англия полоснул по воде ногами, отправляя поток брызг Америке прямо в лицо. Джонс загородился руками, жмурясь и отплёвываясь, и возмущённо восстал из воды.
— Подлый трюк, — но схватил Кёрклэнда за пятки и уволок с бортика под воду.
* * *
На следующий день они вновь отправились в путь без маршрута, просто продолжая двигаться прямо. Они нигде не останавливались, даже про обед вспоминали случайно, когда Джонсу вдруг приглядывалась вывеска интересной закусочной или он вспоминал о каком-нибудь «Бургер-Кто-то-там», в котором давно не был. Никаких крупных городов, тем более туристических курортов не попадалось, как он и обещал. Одна сплошная дикая трасса.
Англия подозревал, что и Америка уже не знает, куда они едут и где находятся.
Один раз по настоянию Джонса пришлось заехать в маленький городок, где на удивление имелось множество губернаторских приблуд и большой торговый центр. Джонс на несколько часов застрял в зале игровых автоматов, и, сколько бы Англия не причитал на тему «детства в жопе», американец не желал уходить, пока не удовлетворит это самое детство. В итоге Кёрклэнд смиренно подключился к групповым гонкам на навороченных симуляторах с настоящими сидениями и с чистой совестью продул десяток раундов Джонсу, лишь бы уважить его чувство превосходства и поехать наконец дальше. А собственный выигрыш в конечной гонке никак его не воодушевил, разве что чуть-чуть.
После часа на пустынной дороге Англия очередной раз задавался вопросом, почему он всё ещё едет с Америкой.
— Чёрт, кажется, я не смыл хлорку, — неуютно ёрзая на сидении, проворчал Кёрклэнд.
— Надо лучше мыться, — мелодично отозвался Джонс, опять сопровождая своим пением радио и постукивая по рулю.
— Говори за себя. У меня всё в порядке с гигиеной.
— Угу, а вот дантисты у тебя, как и у Японии, хреновые, — усмехнулся Америка, на что Англия недобро сощурился, но не стал отвечать, уставившись в боковое окно. Он заметил, что пейзаж в виде полей и холмов значительно поменялся и оброс сосновыми лесами.
— Где мы едем?
— Не знаю, может в Иллинойсе, — без интереса ответил Джонс, не отрываясь от дороги. Кёрклэнд одарил его долгим взглядом.
— Ты не знаешь, где мы, хотя мы в твоей стране?
— Ну, я не смотрел на указатели, — пожал плечами Америка. — До восточного побережья далеко, какая разница?
Кёрклэнд покачал головой, не зная, как выразить своё возмущение.
— Ты прям как и твои люди: любишь переть напролом, не думая, — бросил Англия и уткнулся в окно.
Америка не ответил и, когда британец посмотрел в его сторону, не изменился в лице, лишь перестал подпевать радио.
Вскоре оба смотрели только прямо — туда, где заканчивался один виляющий поворот и начинался другой.
* * *
Следующим пунктом остановки стал добротный отель недалеко от Озера Мичиган. Всё-таки Иллинойс, иронично думал Кёрклэнд, стараясь не комментировать образовательную систему Джонса.
Вечером того же дня Америка нашёл Англию на балконе. Тот, сидя в уютном кресле, просматривал пропущенные сообщения на телефоне.
— Эй, не хочешь сходить в бар?
— Далеко? — не оборачиваясь, уточнил Кёрклэнд.
— Прямо тут в отеле, — махнув рукой ответил Америка. — Тут не очень дёшево, потому что мы возле Мичигана и всё такое. Но сегодня игра, и я подумал, будет здорово сходить.
— Точно, футбол, — рассеянно кивнул Англия.
— Да, — оживился Джонс. — Ты, главное, не напивайся, как позавчера, и всё будет окей.
— По-моему, мне кое-кто помог, — Англия обернулся, захлопнув телефон. — Ты ведь тогда заплатил за большую часть наших напитков.
— Ну, мне не жалко, — невинно развёл руками Джонс. — Зато как было весело, когда ты завывал на сцене, — он рассмеялся, но сразу же притих, увидев, как потемнел взгляд британца. — Ну что, сходим?
Кёрклэнд встал, положив телефон в карман, и расправил складки на рубашке.
— Так уж и быть, — вздохнул он.
Когда они вышли из номера, Англия дважды проверил, закрыта ли дверь на замок и всё ли на месте в карманах. Джонс по-детски усмехнулся, но британец этот факт проигнорировал, ибо всё равно Америка ходит в пиджаке нараспашку, как убогий попрошайка.
Они направились к большому, отделанному мрамором лифту, и, оказавшись внутри, встали у противоположных стен. Англия стоял прямо со сложенными за спиной руками, тогда как Америка вразвалочку опёрся о медные перила.
Нажав на «первый этаж», Джонс так и застыл, устремив маниакальный взгляд на панель с кнопками.
— Даже не думай, — угрожающе процедил Кёрклэнд.
— Что? Я просто смотрю, — прощебетал Джонс.
— Я вижу, как ты смотришь, — язвительно отозвался Англия. Не хватало ещё в приличном месте уподобляться дегенерату и нажимать все кнопки лифта, желая узнать, что из этого выйдет.
Отшагнув от панели, Америка стал насвистывать какой-то мотивчик. Кёрклэнд не спускал с него глаз, поглядывая то на часы, то на меняющиеся цифры этажей над дверями.
— Как думаешь, у меня спросят паспорт? — вдруг опомнился Джонс. Англия задумчиво пожал плечами.
— Не знаю, но, учитывая твой легкомысленный вид, скорее всего, да.
— А вот и нет! — Америка потянулся во внутренний карман куртки. — У меня есть фальшивое удостоверение, где сказано, что мне двадцать один! — он триумфально помахал пластиковой карточкой, подкрепив свою победу картинным злобным смехом.
Англия в ответ лишь устало вздохнул, не понимая, к чему вообще было это замечание. Но Америка тут же ехидно добавил:
— Тебе по паспорту сколько — пятьдесят?
— Нет! — взвинченным от шока голосом гаркнул Кёрклэнд. — Мне двадцать четыре, идиот!
— Ну да, ну да, — захихикал Джонс и, как только лифт остановился, сразу выскочил из едва открывшихся дверей, чтобы избежать возможных подзатыльников.
Через фойе они шли молча, и хотя Кёрклэнд толком не осматривал интерьер до этого, он без труда распознал огромный подсвеченный золотыми лампами вход в ресторан. Внутри оказалось так же вычурно и почти так же пусто; не считая бармена и пары официантов, людей можно было по пальцам перечесть.
Америку сразу же потянуло к барной стойке, где красовался плазменный телевизор. Англия неспешно присоединился к нему.
Они заказали по бутылке Будвайзера, и, как британец и предсказывал, у Джонса сперва спросили паспорт.
— А у него можете не спрашивать, ему пятьдесят! — заверил Америка, указывая на своего попутчика.
Кёрклэнд скрипнул зубами и готов был отвалить Джонсу затрещину, но его отвлекли подошедшие к бару две девушки, одна из которых случайно или нарочно встала практически вплотную к нему. Она спросила бармена о возможной программе живой музыки на вечер и, получив сухой отрицательный ответ, заказала бутылку шампанского, затем, обменявшись взглядом с Англией, ушла вместе с подругой в дальний конец зала. Англия невольно проводил девушек взглядом, отпивая из бутылки.
Америка жизнерадостно пялился в телевизор, ожидая начала игры, и мало обращал внимания на Кёрклэнда. Лишь спустя время, когда тот заказал ещё одну бутылку, Джонс с удивлением заметил, что его собственная полна больше чем наполовину. Через пять минут британец приступил к третьей, и Джонс понял, что, если так пойдёт дальше, его опять ждёт общение со сварливым пьяным Англией и с ещё более злой его версией на следующее утро. Останавливать его Джонс не хотел, да и не знал как, поэтому, чтобы не испортить себе вечер, решил хорошенько напиться сам.
— Ну и дела, мать твою, блять, — бормотал британец себе под нос. Америка, отметив повышенную остроту речи, окончательно уверился в своём прогнозе, хотя его это не сильно огорчило.
Проследив взгляд Англии, устремлённый на двух девиц, Джонс ехидно осклабился.
— Опять на сладенькое тянет, старый извращенец? — он захихикал, пригубив пива. Англия лишь слегка пожал плечами.
— Это они меня хотят, — без запинки констатировал он, — американцы так любят англичан, что даже не могут сказать им об этом в лицо, — и сделал большой глоток.
Америка, через силу проглотив пиво, невольно уставился на Кёрклэнда, растеряв слова. Его сердце совершило предательский кульбит, но он успешно проигнорировал это.
— Ну так иди, что ли, подкати к ним, — Джонс махнул рукой в сторону зала. — Я всё равно буду смотреть игру, так что моя компания тебе не сдалась.
— Ещё как не сдалась, — надменно буркнул Англия. На долю секунды их взгляды встретились и чуть не высекли искру ярости, однако тут же обоюдно потухли.
— Игра скоро начнётся, — отвернулся Америка, указывая на телевизор, транслировавший в этот момент какую-то рекламу. Англия не стал ничего говорить, допил свой напиток и стукнул бутылкой по стойке.
— Ну и гадость, — выдал он. — Будешь в Лондоне, я дам тебе отведать настоящего «Нью-Касла», а не это дерьмо.
— Ты уже это говорил. Но всё равно пьёшь это дерьмо, — одёрнул его Америка. — Иди уже сними девку и не ворчи.
В ответ британец смерил его злобным взглядом, который Джонсу кое-как удалось оставить вне зоны внимания. Слов не последовало, как и ожидаемых ругательств. Англия лишь скатился с высокого барного стула и поплёлся прочь, на ходу тихо бросив: «Не нужна мне девка».
Америка хмурился, почти поддавшись порыву пойти следом, взять британца за плечо, остановить и спросить, что с ним не так. Но тут зазвучала музыка, а голос диктора возвестил с экрана о начале осеннего четвертьфинала 2010. Так что, отбросив мысли, Америка остался сидеть. Тем более что всю барную стойку тут же заняли набравшиеся откуда-то люди (видимо из персонала тоже), а у Джонса было самое удобное место из всех.
* * *
Англия провёл изрядное количество времени в компании двух женщин, с которыми пересёкся у бара. Дамы заказали вторую бутылку шампанского, беседуя с явно заинтересовавшим их британцем. Когда они спросили, откуда он родом, Кёрклэнд сходу назвал несколько мест, где жил когда-то, на что обе женщины ответили немым недоумением. Лишь когда он причуды ради назвал Лондон, дамы оживились и разлились в восхищении.
Видя, как они реагируют на его акцент, Кёрклэнд нарочно говорил на чистом английском — с углублёнными оборотами, отличными от простых американских фраз, — что вызывало у женщин ещё больше радости и удивления. Они одаривали его в меру уместными комплиментами и иногда дразнили, отмечая, как странно он разговаривает. И Англия ловил себя на том, что борется с привычкой ответить какой-нибудь колкостью, которую непременно бросил бы на такое же замечание от Америки.
Внезапно вспомнив о нём, Англия обернулся к бару. Джонс, захватив локтями стойку, неотрывно глазел в экран телевизора, как и несколько других таких же американцев. Хотя нет, он всё же немного выделялся, и дело было не только в огромном росте.
— Видите того парня? — обратился британец к девушкам, и те посмотрели в сторону Джонса. — Что вы о нём думаете?
Женщины сперва заулыбались, явно не зная, как ответить, но потом сошлись на мнении, что «этот парень» симпатичный. Одна из них поинтересовалась, знаком ли с ним Кёрклэнд.
— К сожалению, да, — бросил Англия и приложился к бутылке.
Боже, как американцы могут пить это вторсырьё? Оно ведь с каждым глотком только гаже!
Через силу проглотив, Англия добавил:
— По-моему у него слишком большая задница, вы не находите?
На лицах обеих женщин застыло крайнее удивление, но, благодаря шампанскому, в позитивную сторону.
— И ещё он отвратительно одевается. Ну какой идиот будет носить рубашку поверх футболки?
Дамы обменялись взглядами и тут же расплылись в улыбках. Они начали подтрунивать над чрезмерной заботой Англии о друге, который, как они рассудили, ничего без «своего опекуна» не умеет. Разговор незаметно переключился на Джонса, собеседницы жаждали узнать, как судьба свела англичанина и американца, и куда они держат путь. Кёрклэнд отвечал в прежней манере, но вскоре растерял настроение и начал делать паузы. А позже стал и вовсе огрызаться.
Говорить об Америке за глаза Англия мог долго. И всегда прямо. О том, какой он тупоголовый, жирный и неряшливый, как нелепо выглядит в этих идиотских очках и как достали уже его наивность и показушность.
Англия сыпал матом не столь громко, чтобы его вывели из ресторана, однако его собеседницы покинули столик, когда монолог стал слишком однообразным, а британский акцент стал расплываться от невнятности речи. Кёрклэнду, впрочем, было всё равно, он даже не заметил отсутствия компании. Он мог только думать об Америке и злиться, осушая одну бутылку за другой, на то, что вообще думает об Америке.
— Слишком… Ты слишком, сука, яркий! — бормотал Англия, стуча по столу пустой бутылкой, и махнул официанту принести ещё одну. — Бабы считают тебя симпатичным, мужчины думают, что ты «крутой чувак», или как там пиздят эти ебучие янки! — в порыве злости он намеревался стукнуть бутылкой ещё раз, но промахнулся по воздуху и чуть не встретил лбом стол. — Какая же это всё хуйня!
Кёрклэнд развернулся, чтобы увидеть Джонса, и у него даже ничего не расплывалось перед глазами. Он чувствовал, что опьянел, но не сильно. До последнего предела было ещё далеко, разве что язык двигался слишком быстро и не давал говорить, как следует.
— Ебучий мудозвон! — Англия зажмурился, злобно скрипя зубами — от одного вида Америки хотелось что-нибудь сломать.
Какой же дебил! Какой тщедушный долбоёб!
Зрение немного помутнело, поэтому Англия что есть силы сосредоточился и снова посмотрел на ненавистную спину.
Джонс поднёс к губам бутылку, не отводя взор от экрана, и напиток пеной растёкся по подбородку, заставив идиота испуганно отпрянуть. Америка засмеялся и стал слизывать пиво языком с щёк, при этом не отрываясь от телевизора, поправляя съехавшие очки.
— Сраный имбецил! — цедил Кёрклэнд. — Сраный голубоглазый имбецил! Чтоб тебя! ЧТОБ ТЕБЯ! — он продолжал проклинать Америку во всех доступных памяти псевдо-христианских афоризмах, но это всё равно не помогало.
— Чтоб тебя, — Кёрклэнд вздохнул и не удержал всхлипа. — Ты… слишком… красивый…
Повесив голову, Англия стал бормотать что-то самому себе, хотя, возможно, и не себе, а одному из своих сказочных существ, которых не обитало на этой территории, поэтому в любом случае себе.
— Да, действительно… он красивый, — кивал Англия.
Хотелось подойти к Америке.
Нет, да ну к чёрту! Зачем?
Чтобы тронуть за плечо. Чтобы почувствовать его тепло, прижаться к нему, и он ведь даже не поймёт ничего, он смотрит долбаный матч! Да даже если поцеловать его в губы, он будет сидеть истуканом, потому что весь в этом чёртовом телевизоре!
— Нет, — Англия замотал головой. — Нет, он же такой, ууу… боится он! — Его опять одолел внезапный душащий всхлип злобы, хотя Кёрклэнд уже и не пытался гнаться за самообладанием. — Он такой пугливый, вдруг кто-то подумает, что он пидор! Какой ужас, блять, как страшно! А от слова хуй он бегает по экватору!.. Но ведь… люди во всех странах трахаются! Значит и Америка трахается!
Последняя фраза даже для самого Кёрклэнда звучала громко, и, судя по обращённым к нему лицам постояльцев, он действительно окатил этим весь зал ресторана.
Жестом послав всех окружающих куда подальше, Англия приговорил остатки пива и махнул бармену сделать ещё, но тот показал ладонь возле шеи и отрицательно качнул головой. Британец нахмурился и громко выругался в его адрес, в последней надежде опрокинув пустую бутылку. Такую же пустую, как и его стол на четыре персоны. Как и весь этот шёлковый зал.
— Нет, нельзя… я не стану… Я не буду! — говорил он, словно оправдывался перед кем-то стоящим рядом. — Мне нельзя на него смотреть… он слишком… яркий, — британца разобрал смех. — Яркий… дурак…. Я его… ненавижу… Я ненавижу твоё… красивое лицо, ненавижу твои… красивые руки, твои… Ненавижу!.. Почему… Америка?.. — Англия всхлипнул и спрятал лицо в ладонях.
Ему не нужно было общество красивых женщин, падких до его акцента — ни вчера, ни сегодня, никогда. Ему нужен был Джонс. Нужно было его внимание, присутствие, просто он. И даже в затуманенном сознании Англия понимал, насколько это желание глупо и непоследовательно. Америка — он же маленький, он никогда ничего в себе не поймёт, сколько бы веков не прошло. А если и поймёт, то будет убегать от этого до конца истории. Потому что ему так удобно.
Кёрклэнд всё прекрасно понимал. Шотландия и Ирландия столько раз твердили ему в лоб — разве что Уэльс сочувствовал в какой-то мере — о том, что пора уже выпрямиться и заткнуть грёбанные чувства за пояс. Быть империей: одинокой, гордой и великой. А Джонс — он дерьмо, а не личность. Он не глядя растопчет любые чувства, потому что просто не понимает и никогда не сможет понять. Потому что он слишком быстро вырос. Потому что он идиот.
— Идиот! — Англии казалось, что он опять кричит, но ему было плевать. — Вонючее дерьмо!
Кёрклэнд уронил голову на стол и зажмурился, невольно поддавшись разрывающим изнутри слезам. Вот поэтому Франция не любит пить с ним. Потому что Кёрклэнд рано или поздно начинал плакать — по разным причинам. Не только об Америке. Хотя сейчас получилось так, что больно было именно из-за Америки. Из-за того единственного, который сидит к тебе спиной и абсолютно ни о чём не подозревает.
* * *
На третьем тайм-ауте, прервавшемся на длинную рекламу, Америка невзначай обернулся от стойки и с удивлением обнаружил Англию за столиком одного. Весь запал от игры, как и радость за намечающегося победителя, мигом пропали, когда Джонс понял, что британец не скрючился от боли и не валяется от усталости, а, кажется, плачет.
Джонс чуть не опрокинул соседа, когда пытался подняться из-за бара, и поспешно извинился за это. Хотя бы он точно понял, что добился своей первоначальной цели — хорошенько напиться.
Спотыкаясь о выступы стульев, Америка кое-как совладал с пляшущей координацией. То ли громкий топот, то ли сам порыв заставил Кёрклэнда вскинуть голову заранее, поэтому британец встретил его огромными, полными слёз глазами. Британец, однако, тут же попытался нахмуриться, из-за чего влага хлынула по щекам в четыре полосы, оставив лицо печальным, но отвердевшим в какой-то немой агонии.
Помедлив, Англия вместо слов приложился к бутылке, в которой уже не было ни капли.
— Заебало! — прорычал Кёрклэнд, чуть не бросив бутылку в стену.
— Оу, ты чего? — натянуто улыбнулся Джонс. — Всё нормально?
— Ебучий, сука, вечер! — продолжал ворчать Англия, не удержав прорвавшийся всхлип.
— И не говори, — искренне согласился Америка, отодвигая стул и садясь напротив, чувствуя неестественную лёгкость в движениях. И то, что стул оба раза скрипнул ножками об пол, привлекая лишние взгляды, его вовсе не беспокоило.
Кёрклэнд вновь скрыл лицо в ладонях и заплакал.
— Эй, Англия… ты что, в депрессии?
— Я слишком стар для этого, — неразборчиво, но уверенно ответил Артур.
Америка затравленно огляделся, однако не поймал ни одного косого взгляда, ибо постояльцы были слишком увлечены трансляцией и, пока шла реклама, обсуждали игру. Всем им было абсолютно плевать на какого-то страдающего пьянчугу в углу.
Вздохнув, Америка несмело протянул руку и сжал плечо Англии.
— Да ладно тебе, чувак, — начал он, пытаясь звучать более позитивно, чем на самом деле чувствовал себя. Он хотел вернуться к бару и весёлой компании, а не провести добрую часть матча рядом с угрюмым британцем, которого стоило оставить в номере и не звать с собой.
— Всё нормально, слышишь? Тебя что, отшили?
Англия со всхлипом поднял руку, словно бы для пощёчины, но вместо этого опустил ладонь на макушку Америки и стал его гладить.
— Эй! — Как же не вовремя у Джонса вспыхнули щёки.
— Ты, — с нажимом заговорил Кёрклэнд, — почему так долго не приходил?
— Почему? Я игру смотрел, — Америка рассмеялся, хотя не ощущал настоящей радости. — И она ещё идёт, так что если ты хочешь поприкалываться — я не в настроении…
В ответ британец сжал его волосы.
— Англия, что ты делаешь? — отчеканил Джонс.
— Трогаю тебя, — ровно, без тени шутки ответил Кёрклэнд. На лице его застыло угрюмое недовольство. Такое приторно-монашеское, но по-родительски пугающее выражение, которое всегда ассоциировалось у Джонса именно с англичанами.
Америка чувствовал, что сильнее краснеет, но старался не подавать виду.
— Ладно. Зачем ты меня трогаешь?
— Хочу, — утвердительно изрёк Англия.
— И… когда перестанешь? — отзеркалил его тон Америка, стараясь незаметно отстраниться.
— Ты мудак! — злобно рявкнул британец, сильно сжав его волосы. — Вонючее говно!
— Англия!.. — не столько от боли, сколько от неожиданной смены поведения воскликнул Америка. — Ты что делаешь? Больно, блин!
Кёрклэнд забормотал что-то неразборчивое в ответ, и Джонс, сжав его запястье над головой, наблюдал, так как ему больше ничего не оставалось.
— Зачем вообще тебе что-то объяснять? — заключил Англия, наконец отпустив Джонса.
Америка некоторое время изучал лицо британца, но затем пришёл в себя.
— Так. Давай я отведу тебя в номер.
Кёрклэнд ощетинился, явно готовый протестовать, но Джонс с лёгкостью подхватил его под руку и, перекинув через плечо, потащил страдальца к выходу из ресторана.
— Давай-давай, — приговаривал Америка, потому что ему самому с трудом удавалось идти ровно, тем более вести ещё более шатающегося партнёра.
Уже у выхода Джонс последний раз обернулся к телевизору и увидел, что команда, за которую он болел, всё-таки выиграла. Но без него.
После того как они миновали столы и вышли в просторное фойе, Англия буквально повис на нём, и Джонсу пришлось покрепче ухватить того за талию. Моментами он приходил в себя, и тогда его пронзительные зелёные глаза, остекленевшие от выпитого, впивались в лицо Америки, как шипы. Джонс старался вести себя невозмутимо хотя бы для окружающих.
Добравшись до лифта, Джонс нажал кнопку вызова и вздохнул в нетерпении, заранее тоскуя по времени, которое рассчитывал провести за баром в компании болельщиков, а не с упитой в стельку державой на тысячу лет старше него.
— Идиотизм, — покачал головой Америка, и Англия тут же встрепенулся.
— Сам ты идиот!
— Да, конечно, я — идиот, — вздохнул Джонс.
— Нет! Ты… эгоистичный… самовлюблённый… ублюдок, — плевался Кёрклэнд. — Я не знаю… почему вообще… общаюсь с тобой…
Англия уронил голову ему на плечо, уткнувшись в грудь, и Джонс невольно отклонился в сторону. Кёрклэнд опять собирал ткань рубашки в зубы, только на этот раз сильнее, словно пытался откусить кусок. Он по-прежнему что-то бормотал, но Америка даже не пытался расслышать, ведь всё равно это будет очередное ругательство или оскорбление. Дыхание британца было частым и горячим — настолько, что достигало кожи.
Двери лифта открылись, и Англия резко подался вперёд, заставив Америку подорваться следом, еле удержав их обоих в вертикальном положении. Британец делал шаги словно в трясине, которая периодически выплёвывала его обратно на поверхность, так что оказать какое-либо воздействие на него становилось сложно.
— По крайней мере, теперь я точно знаю, что больше не стану пить с тобой.
— Ты и так… не пил со мной, — выдохнул ему в шею Кёрклэнд. — Сидел там и пялился на свою херову игру, как херов задрот с красивым за… — Он оборвал себя и выпрямился, впервые проявив какое-то подобие самоконтроля, что впрочем длилось недолго. Англию захлестнул новый поток гневных матерков, обращённых к ничего не понимающему американцу.
— Я задыхаюсь… — пыхтя, британец попытался освободиться от чужих рук. Джонс с горем пополам удержал его на месте и еле увернулся от очередной хватки за волосы. Вместо этого британец сильно ущипнул его за нос.
— Твою мать! — Америка дёрнулся в сторону, и британец в отместку что есть силы вцепился зубами в его рубашку, разве что только не рычал. Когда Англия снова поднял взгляд, по его щеками текли слёзы, к которым добавились ещё и сопли со слюнями.
— Вот же нахер… — Джонс в отчаянии отвернулся.
— Сам иди нахер! — пробурчал Кёрклэнд. Видимо, эта фраза имела для него патриотичное значение, так как он одобряюще кивнул, хотя по нынешнему состоянию и положению было сложно судить о его намерениях.
На выходе Америке пришлось хорошенько ухватить британца за талию, согнув его чуть ли не пополам, так как тот всё время отклонялся в сторону.
Достав ключи о комнаты, Джонс не с первого раза попал в замок и затем, услышав долгожданный щелчок, распахнул двери настежь. Кёрклэнда он впихнул внутрь бесцеремонно, притом британец не переставал сыпать ругательствами, в которые Джонс старательно не вслушивался.
— Задыхаюсь… Больно дышать, — опять просипел Англия, хватаясь за шею.
Америка лишь хмурился на его кособокую фигуру у стены, но чувствовал отдаленную тревогу за его состояние, поэтому нехотя подошёл ближе и ослабил ему галстук, который стал по-дурацки топорщиться вбок.
— Легче? — постарался сыронизировать Америка.
— Сука, иди нахуй, — хрипло выдохнул Англия, отвернувшись.
Прошла не одна минута, прежде чем Америке удалось довести британца до кровати. Усадив бедолагу, он стал расстегивать пуговицы на его смятой рубашке, пока тот молча наблюдал за действием окосевшими глазами. Дыхание Кёрклэнда и правда было каким-то тяжёлым.
— Ты как? — спросил Джонс. — Может поесть?
— Нет, — махнул рукой Англия. — Мне плохо.
— Клянусь, если ты блеванёшь на меня, я… буду недоволен, — в последний момент поправил себя зачем-то Америка.
— Я… нет, мне… надо спать, — промямлил Кёрклэнд из последних сил.
— Правильно, лучше спать, — согласился Джонс, занимаясь пуговицами, которые поддавались не сразу. Его самого немного шатало, но, по сравнению с Англией, который сейчас выглядел пьянее, чем когда-либо, Джонс чувствовал себя абсолютно трезвым. — Утром всё образуется. Возможно, с похмельем, но всё будет окей. На время поездки у нас сухой закон, идёт?
Пытаясь совладать с дыханием, Англия какое-то время смотрел на Америку, а затем протянул руку и нежно тронул его за щёку. Джонс напрягся, вскинув взгляд. Разум едва охватил ситуацию, но под рёбрами сильно защемило и потеплело. На мгновение.
— Хорошо… мудак поганый, — до жути мягким тоном ответил британец.
Мнимое примирение тут же пропало, и Америка небрежно оттолкнул собеседника, поднимаясь на ноги, отчего тот плюхнулся на спину. Глаза Англии даже немного расширились в удивлении.
Америка хотел понять, почему Англия так говорит, и почему… Нет, ему неинтересно, почему он плачет, просто не ясно, почему он такой злой.
Слова британца вовсе не задевали его. Джонсу было досадно от того, что обстоятельства не дали досмотреть до конца игру. И что его попутчик такой козёл.
— Не смотри на меня так, — промямлил Англия.
Америка горько усмехнулся.
— Даже когда ты пьян, ты говоришь мне, что делать.
— Да!.. если ты такой тупой… Чёрт возьми…
Не теряя улыбки, Джонс покачал головой, чувствуя, как сам еле сдерживается от громких ругательств, но не шелохнулся. Вместо того, к чему его призывал душевный порыв, он втянул воздух и тихим шутливым тоном бросил:
— Иди к чёрту.
— Ага, к чёрту, — буркнул Кёрклэнд. — К чёрту! Боже мой!
— Сколько богохульства — за один-то вечер.
— А кто тут святой? — Британец выставил перед собой руки, скрестив два указательных пальца, и тоже усмехнулся. — Ты что ли? — он вяло поводил руками в воздухе, заменив указательные пальцы средними.
— Ты мразь, — уронил Джонс, покачав головой. Англия пьяно захихикал.
— Я и так знаю, что ты меня ненавидишь. Спасибо, что напомнил.
— Я… — Америка невольно запнулся. Тон Кёрклэнда, несмотря на смех, отдавал серьёзностью.
— Ты меня не любишь… ненавидишь… Я это знаю.
— Что?.. Да ты!.. Ты охренел?! — выпалил Джонс, почти сжав кулаки. — Это ты меня ненавидишь уже дохера лет!
Британец в ответ только фыркнул и отвернулся, пытаясь удобнее устроиться на кровати.
Америка тяжело опустился рядом, глядя в стену. Узор не обоях немного расплывался перед глазами. Джонс не хотел злиться или мириться. Просто хотелось перестать чувствовать себя подавленно от одной дурацкой фразы.
Да, ему часто говорили, что он вздорный, самодовольный и гиперболизированный, а ещё что его везде слишком много. Даже на весах. Ну и что с того?!
Вялыми движениями Америка стянул с себя ботинки, а затем на каком-то холодном автомате проделал то же с обувью Англии, и повернулся, чтобы козырнуть последним словом, однако понял, что британец спит. Даже похрапывает. Вздохнув, Америка обессиленно запрокинул голову и, опустив, глянул на спящего ещё раз.
— Это ты мудак поганый.
Минуту спустя, Джонс решил завершить свою помощь: стянул с британца галстук, расстегнул и снял смятую рубашку, оставив Кёрклэнда в одной майке. Потом освободил пояс от ремня, стараясь не касаться чужого тела там, где было бы неприемлемо. Лицо британца выражало лишь глубокое умиротворение и ни капли бушевавшего до этого гнева.
Америка придвинулся ближе, опустив руки по обе стороны от головы Англии, изучая его черты, которые были слишком равнодушны ко всему. Однако не уловил ничего, кроме внезапно накатившей алкогольной ряби перед глазами и последовавшего головокружения.
Кёрклэнд раз шевельнулся во сне, уронив голову вбок, из-за чего чёлка упала на глаза. Джонс отодвинул её в сторону, оставив руку на разгорячённом лице.
— Я не ненавижу тебя, — прошептал он.
И тут же почувствовал новую волну головокружения, более сильного, чем раньше. Ему пришлось опереться на кровать обеими руками, сжав простыню, голова отяжелела настолько, что тянулась вниз сильнее всего остального тела. Америка чувствовал, что склонился почти впритык к лицу британца, почти касаясь носом, но не придавал этому настоящего значения, так как взор то и дело темнел. Ему не хотелось будить друга, поэтому Джонс дышал как можно тише, приоткрыв рот. А вот изо рта напротив доносился спиртовой смрад.
— Ха-ха, ты воняешь, старпёр, — с улыбкой прошептал Америка. Так хотелось уснуть рядом. Англия точно был тёплым и всегда прижимал его к себе, гладил по голове. Давно. И это было очень приятно. Джонса тянуло вниз, будто гирей, и всё, что он видел, это приоткрытый рот напротив. Приоткрытый настолько, что хотелось его чем-нибудь сомкнуть…
С той же внезапностью, с какой Америку одолело помутнение, вернулась и резкая, как нож, ясность. Джонс отстранился, чувствуя вспыхнувший по всему лицу жар, и в страхе шарахнулся назад. Силы его скачка хватило, чтобы слегка сдвинуть соседнюю кровать, хотя Англия от этого не проснулся.
— Блять! Блять! БЛЯТЬ!
Америка шёпотом рассыпался в ругательствах, которых вряд ли хватило бы, даже кричи он на всю улицу. Лицо горело как чёртова духовка, словно голова сейчас взорвётся. Уткнувшись в подушку, Джонс готов был заорать в голос, но не мог выдавить ни звука.
— Твою мать, зачем… что… что я…?! — продолжал шептать Америка. Он не знал, сколько так пролежал, пытаясь унять тревогу и собственный мозг, который почти физически насиловал сам себя.
Когда Джонсу чудом удалось успокоиться, он первым делом украдкой посмотрел на британца. Но тот по-прежнему лежал пластом и не выказывал никаких человеческих эмоций. Америка невольно вздохнул с облегчением. Однако внутри постепенно поднимался холодный липкий ужас в связи с тем, что он только что чуть не сделал.
Чуть не сделал. ЧУТЬ!
Джонс почти подавился, пытаясь сглотнуть. Это не правда, он не стал бы… Да почему он вообще хотел поцеловать Англию? Такого желания не существует в мире.
Джонс с силой прикусил губу и ещё раз посмотрел на Кёрклэнда.
Британца нельзя было оставлять на спине, вдруг он посреди ночи захлебнётся рвотой. Поэтому Америка встал, но, перед тем как коснуться Англии, не знал, как вообще к нему подойти. Благо мысли шли туго, и Америка быстро шагнул вперёд, осторожно перевернув британца набок — лицом от себя — и шагнул обратно. Кёрклэнд не сопротивлялся, и остался так, как положили.
Джонс быстро воротился к сумке и переоделся в другую футболку и пижамные штаны, потушил свет и лёг в постель, накинув одеяло на себя до макушки, а также для верности зарылся головой под подушку. Разум никак не мог уняться, и дыхание тоже. Америка лежал и продолжал повторять по себя: «Чуть не сделал, ЧУТЬ не сделал!». Однако, что бы он себе не твердил, перед глазами так и стояло лицо Артура и подкатывающее к языку ощущение его приоткрытого рта, которого он чуть не коснулся.
— Я напился, — шептал Джонс, прижав к лицу подушку, — Я очень напился.
Спустя чёрт знает сколько времени, Америка всё ещё не мог уснуть, пытаясь отвадить себя от назойливой мысли о том, что он чуть не поцеловал Англию. Что он чуть не захотел поцеловать Англию. Что это просто сила тяготения, не вовремя ударившая в голову, и больше ничего.
____________________________________________________________________
«Джакузи» — вы знали, что изобретателями ванной «с пузырьками» были итальянские иммигранты, которые занимались в США модернизацией механизмов в авиатехнике? И что создание такой ванной — случайная необходимость, которая в итоге получила большое распространение на рынке? И на самом деле слово «джакузи» пошло от неправильного прочтения американцами фамилии Jacuzzi (Якуцци). Я вот не знал до сего фика
А вы?«Нантакет» — так автор любовно называет завитушку Америки, догадайтесь почему: www.actipinerolo.org/beercansworld/Nantucket-ma...
Кстати, остров Нантакет входит в состав штата Массачусетс и является городом-островом, за исключением пары островков рядом, которые числятся отдельными районами. В XVIII веке Нантакет был главным портом китобоев (именно там происходят события фильма «В Сердце Моря» 2015 года).
Если кто не знал, возраст для допущения до выпивки в Америке — 21 год и не меньше. Самый большой в мире. В Японии и то 20, а в России и Европе — 18.
«Нью-Касл» — легендарная марка Английского полутёмного эля. Очень вкусный, правда в России дорогой, как самолёт — 380-440р за 0,5 литра в баре, а на розлив нигде не продаётся (в отличие от того же «Гиннеса»). Так что напиться им можно, действительно, только в самой Англии.
«Будвайзер» — пиво чешского происхождения, как по ингредиентам, так и территориально. Однако его производство в ХVIII веке было создано и профинансировано двумя американскими предпринимателями. В наши дни фирма раскололась и долго судилась с США, где появились свои пивоварни с той же технологией и рецептом (наверное), желая забрать сей бренд в свои владения. Чешские владельцы добились своего: пивоварни в США закрыть не получилось, поэтому «Будвайзер» («Budweisser») остался чешским, у американцев лишь потребовали сменить название. Они превратились в «Бад» («Bud»), официально американское пиво. Чехи по-прежнему выпускают «Будвайзер» под своей маркой, считая «Бад» лишь франшизой. Так что, если вы, глядя на витрины супермаркета, думали, что «Bud» и «Budweisser» — это просто рекламный ход одного и того же, то знайте, что это не так
В этой главе Англия двенадцать раз сказал слово «Fuck», Америка — десять.
@темы: Моё писательство, перевод с английского, Фанфик, Англия и Америка/USUK