Первая заповедь Звездного Флота: Верить в Варп!!!!
Как странно выкладывать это в ночь Хэлоуина Оо... видимо совпадение 
))
Жаль ужастик не так страшен, когда описан со стороны призрака О_о.. это предисловие вот к этой штуке. Но читать надо сначала ТУ, потом ЭТУ :)))) а хотя.... без разницы... все равно бред О_о....
The Core
Аннотация: Шиицу – это мой знакомый, которого я знал при жизни… при своей прошлой жизни.
+++Я стою посреди школьного людного школьного коридора и вижу троих мальчиков – они спорят. Обычные не первый взгляд школьники, однако, они привлекли моё внимание – моих глаз, ибо тела своего я не вижу. Двое наседают на одного, как при банальном споре «Пердёж нельзя поджечь», и смеются. Они похожи на лучших друзей… Затем к ним подходит четвёртый школьник – одноклассник и, видимо, тоже друг. Я знаю всех их поимённо, и как они учатся, но они, кажется, меня не видели ни разу. Поэтому я просто незаметно наблюдаю за ними со стороны, и в толпе школьников, снующих по коридору, вряд ли они смогут заметить моё лицо…
Внезапно я начинаю слышать вокруг себя приглушённый барабанный бой – голосов людей я не слышал изначально, как будто находился в герметичной камере… Несколько несогласованный оркестр из барабанов идёт на меня – где то усиливаясь, где то затихая, где то ускоряясь, где то замедляясь……
Будь я в настоящей жизни, я бы сейчас озирался как сумасшедший в поиске источника звука, но мне было всё равно откуда он идёт. И, словно раздражённый этим, звук преподнёс мне свою истинную сущность без лишней расшифровки…
Это был стук сердец людей меня окружающих. А может быть и всего мира, трудно сказать... И это не было для меня шумом или звуковыми помехами... это было музыкой – самой красивой из всех, слышимых мной. В нём было столько нот, сколько нет в нашей обычной октаве…
Стоя посреди школьного коридора, слыша сердце каждого проходящего мимо человека, я неотрывно продолжаю следить за четвёртым подошедшим мальчиком. Сосредоточившись на его лице, я вдруг ощутил, как основная масса стуков вокруг начала затухать, глушиться, пока не потеряла чёткость, превратившись в приятное журчание реки, и выделив один единственный из всех стуков – стук этого мальчика…
Как будто вдруг вместо того, чтобы беспорядочно водить палочкой по кселафону, ею стали долбить по одной единственной клавише, исключая монотонность и отдаваясь рассыпчатым эхом.
Этому школьнику на вид было лет пятнадцать.
Сказав что-то своим друзьям, он побежал трусцой – видимо бросил напоследок что-то непотребное, так как троица проводила его смехом, криками и вздернутыми средними пальцами. И как ни странно, он двинулся в моём направлении. Голоса людей внезапно стали слышны на какой то дополнительной волне… Я успел расслышать его имя – Шиицу.
Когда он развернулся, то первым делом увидел моё лицо. Я не знаю, каково оно было со стороны, но Шиицу явно его испугался: его задорная улыбка тут же исчезла, глаза расширились, а стук его сердца с размеренного резко прервался, и затем ускорился. Он меня знал, или по крайней мере раньше где-то видел…
Я наблюдал за этими переменами в нём, словно замедленно, видел, как от лица отливает кровь, как холодеют пальцы. Все эти факты не могли укрыться от моего внимания, как будто я был детектором страха или обладал свехр слухом и зрением…
После трёхсекундного контакта наших взглядов мальчик резко сорвался с места, распихивая попадающийся на пути народ. Даже недавно беседовавшая с ним троица провожала его недоумёнными взглядами, когда он сначала встал столбом посреди людного коридора, а потом рванул направо на лестницу вместо того, чтобы идти прямо – то есть в мою сторону…
Я не мог упустить его из виду и последовал за ним, мне не требовалось даже толкать прохожих – все словно проходили сквозь меня. И ещё я чувствовал, что не шевелю ни одной частью тела…
По дороге Шиицу чуть не сшиб троих учеников – очевидно первоклашек, так как они были ему почти по пояс – дверью, и те, закричав с перепугу, поотскакивали в стороны, один упал на пол. Я снова услышал вблизи от себя громкий диссонанс в стуке (одного из младшеклассников), и понял, что звук, который с точностью улавливает моё сознание, хочется слышать не прекращая…
Преследовать свою цель мне необычайно легко, я не отставал ни на шаг, тогда как Шиицу бежал сломя голову через многочисленные коридоры и кабинеты, не оглядываясь – он не знал, что от погони ему не уйти…
Я не помню, сколько времени гнался за ним, но на какой-то момент ему удалось от меня оторваться, однако ненадолго.
Он забежал за угол в кладовой спортзала и привалился спиной к стене за каким-то ящиком. Вокруг было темно – выключатель находился на другом конце самого спортзала – однако силуэты рассмотреть было можно.
Шиицу, тяжело дыша и подобрав колени, пытался максимально скрыть своё местонахождение. Я понимал, что он устал и не мог удивиться тому, что не устал я сам, хотя проделал весь этот путь вместе с ним на такой же скорости.
Не знаю, зачем он пытался от меня спрятаться, потому что я видел его и слышал его дыхание… как и его сердце, о чем он вряд ли догадывался.
Некоторое время я наблюдал за ним из-за угла, потом шагнул к нему, абсолютно не беспокоясь о том, правильно это или нет – показываться тому, за кем ты гонишься. Мне хотелось заглянуть этому мальчику в самые глаза – я понял, что хотел этого с того момента, как очутился посреди школьного коридора…Однако он не позволил мне этого сделать… Как только я очутился в поле его зрения, он вскрикнул и забился в самый угол, зажмурившись что есть силы. Я сделал шаг, но он его не слышал, а когда успокоенный тишиной открыл глаза, то закричал, как резанный. Вид моего лица вплотную приблизившегося к его собственному не прибавил ему смелости, он вновь сомкнул веки.
«Что тебе от меня нужно?!!» - Его срывающийся голос разрывал тишину. Я в ответ только молчал, покорно ожидая когда его взгляд снова окажется доступен. Однако, понимая, что это вряд ли возможно, когда кто-то смотрит на тебя в упор, я отстранился.
На бОльшем расстоянии передо мной предстала иная картина, чем секунду назад: я только сейчас заметил, как подрагивает его нижняя челюсть, и что на нежной коже лица выступает пот. Он крепко сжимал правую лямку своего рюкзака, ища в ней опору. Даже учитывая его прижатую к плечу руку, я сомневался, что он чувствует свой пульс, который сейчас отлично слышал я. Человек редко осознает в момент мондража, что его сердце может биться со скоростью 160-180 ударов в минуту – как сейчас было с Шиицу. По слухам, пульс пилота формулы один достигает двухсот во время гонки… Но человек почти никогда не придаёт важного значения этому анатомическому факту. Почему я всегда придаю?…
Рассматривая лицо Шиицу, я постепенно опять приблизился к нему вплотную. Он снова открывал глаза и снова зажмуривался, смиренно ожидая того, что с ним произойдёт, как загнанная в угол дичь. В этот момент организм активирует все свои резервы для обеспечения меньшего болевого и эмоционального шока, поэтому ему фактически уже было всё равно, кто зачем и что с ним сделает… Не так уж велика его воля к жизни.
Я разглядывал его, как близорукий бы разглядывал змею от хвоста до головы. Взгляд скользил от лица всё ниже – к шее, к расстегнутому воротнику, затем к третьей пуговице школьной формы… Здесь я остановился.
На меня волнами обрушились ещё более раскатистые удары, практически оглушая, они не шли ни в какое в сравнение с гулом, слышимым раньше… Однако этот звук противоестественно доставлял мне неописуемое удовольствие… Да, практически экстаз, коего я до сих пор не осознавал.
Я заворожено следил за тем, как беспорядочно поднимается и опускается его грудная клетка, глядя на неё практически в упор, как расширяются и сужаются ребра... Дышал Шиицу так, словно к его виску был приставлен пистолет, и к шее - нож.
Внезапно я увидел слабое свечение, исходящее из самого центра его тела… И у меня возникло непреодолимое желание прикоснуться к этому свечению, хотя я не знал есть ли у меня руки…
От слабого красноватого света – словно фонарика в густом тумане – не падало бликов на соседние с ним поверхности, и, кажется, сам его обладатель вряд ли это видел… Не скажу, что это значит, будто света нет – я то его вижу – но что-то заставляло задуматься, а вдруг это свечение вижу только я... или порождает его сугубо моё присутствие…
Не долго думая, я протянул руку к источнику его света... и, не увидев ни своих пальцев, ни кисти, тем не менее почувствовал тепло от прикосновения к разгорячённому телу. Оно было невыносимо притягательным это тепло, и мои пальцы прошли сквозь рубашку, кожу, рёбра, тонкую оболочку легких…
Я коснулся пальцами беспорядочно бьющегося комочка – он походил на птицу, мечущуюся в силке в предсмертной агонии. И мне невыносимо сильно захотелось ей помочь освободиться… Без особого труда я поймал её, потому что у птицы не было крыльев…
В этот момент Шиицу, про существование которого я и забыл, громко неожиданно вскрикнул, выгнулся и схватился за грудь, перекрыв ладонями тусклый красноватый свет… вместе с моей рукой.
Я догадывался, что был бестелесным с самого начала, и меня не сильно удивило подтверждение этому факту сейчас…
Я держал в руке птицу, не желающую перестать метаться, и смотрел в лицо её обладателю, который с небывалым ужасом смотрел на меня в ответ. Он сильнее выгнул спину, когда крик его затих, превратившись в хриплое частое дыхание, лицо слегка побагровело от напряжения, как обычно бывает у людей, которые пытаются сдержать невыносимую боль…
Я не умел считать время, чтобы сказать, долго ли продолжался наш странный зрительный контакт, но внезапно Шиицу всхлипнул.
Плач, это были слезы боли. Я невольно ослабил хватку, глядя на появившиеся в уголках глаз капли. Он не отпускал источника света – теперь я был почему-то уверен, что его вижу лишь я один…
«Пожалуйста… - вырвалось у него, по щекам потекли дорожки из слез… Я понял, что он просит пощадить его, но не понимал, зачем и почему моё удовольствие могло угрожать его жизни… - Отпусти меня… - шёпот, умоляющий и в то же время не надеющийся на исполнение своей просьбы, просто отчаянный зов из самой глубины души, рождённый из оставшихся частиц смелости, - Мне больно!!» - это было стенание, переходящее в крик.
Вид его искажённого болью лица, откинутой головы – а я видел все черты Шиицу поразительно близко, словно каждый отдельно, но в одном целом – напряжённой шеи и слегка встрёпанных волос во мне возникло странное и абсолютно неуместное чувство жалости…
Конечно, Шиицу не мог знать, кто я, что мне нужно – что я вообще чувствую во всей этой ситуации - он думал лишь об одном: что перед ним чудовище, которое пришло забрать его жизнь.
Я видел это в его обессилившем от ужаса и от того относительно спокойном лице…
Он чувствовал порог смерти, чувствовал обжигающее лезвие бритвы вблизи вен, и все его остаточные рефлексы в организме пытались сохранить ему жизнь – вряд ли он даже осознавал, что говорит…
Повинуясь своему чувству жалости, я решил убрать руку, отпустить птицу – одно движение моих пальцев могло избавить Шиицу от страданий, которые я ему причинял… Но я не мог разжать пальцев…
Убрать руку для меня означало перестать ощущать эту пульсацию, мне вовсе не хотелось потерять то чувство, которое я всегда вслепую искал, чувство изощрённого удовольствия… Я подозревал, что это неправильно, но мне не переставало нравиться… Я просто растворялся в стуке его сердца, я не хотел больше ничего, кроме этого звука, этого ощущения в своей руке… Это было в какой то мере моей любовью к нему.
Нет, я не хотел отпускать… и это желание в конец концов пересилило жалость.
«Кто… ты?...» - я до сих пор смотрел ему в глаза, которые были теперь слегка красные, и после его слов на меня против воли накатило отчаяние, отражавшееся на его лице.
Всё это время он был моим отражением в зеркале? Только сейчас я почувствовал, что нас отделяет тонкая-тонкая прозрачная стенка… Вдруг вместо лица Шиицу я увидел нечто иное: страшное лицо с бледными губами, бледной кожей, глазами без зрачков, пересекающие его черные морщины, искажённые в дикой злобе, в гневе… в ужасном чувстве ярости!…
В этот момент тишину разорвал мой собственный крик…
Я не видел ничего помимо этого лица, не знал есть ли у меня веки, но был уверен, что даже, закрой я глаза, я буду всё ещё видеть этот страшный лик ненависти, пожирающий душу.
Я никогда не избавлюсь от этого ужасного видения, от отчаяния и страха.
В эту секунду во мне напряглись все струны, сильно стало не хватать воздуха, хотя я не знал, есть ли у меня лёгкие…
Но сильнее всего был мой крик. Всё готово было взорваться вокруг меня, как и я сам. Исчезнуть, расщепиться на атомы!
И откуда я знал тот факт, что всё это скоро прекратиться, скоро мучения кончатся?… Боль пройдёт и можно будет проснуться, сказав себе «А, так это был кошмар?»…
В следующую секунду – или час, или день – я очнулся в том же положении. Напротив меня был Шиицу, по прежнему прислонившийся к стене, вокруг стояла непроглядная тьма – стало темнее, чем было до этого…
Шиицу был неподвижен, как и воздух вокруг застыл. В первый момент меня насторожило отсутствие стука вокруг – я не слышал его даже отдалённо… и ведь не могло же случиться так, что все люди разом умерли… хотя…
Лицо Шиицу теперь было бледно, руки упали вдоль тела – а ведь всего секунду назад они судорожно искали мои руки, – и неестественный поворот шеи показывал как всё в нём теперь… безжизненно…
Я поразился тому чувство которое во мне возникло – удивление. Вместе с чем я понимал, что это должно было случиться… И всё же что-то подмывало встряхнуть мальчика за плечо, даже спросить всё ли с ним в порядке… Но я не мог этого сделать – ведь у меня не было рук…
Руки.
Я всё ещё сжимаю в руке бедную птицу в клетке. Вот только теперь она неподвижна, как сам Шиицу… Она странно обмякла в моей ладони – поэтому ли я теперь не слышу стука?
Постепенно преодолевая ступор, я разжал пальцы… разжал?... Я ведь слегка придерживал пташку, наслаждаясь её горячестью и движениями, а не сжимал что есть силы, не давая двигаться…
Теперь не было того света, едва пробивавшегося сквозь рубашку… Ещё несколько мгновений назад он был ярок, а птица была в неистовстве, и ничего в ней не говорило о том, что она может навсегда обрести покой…
Да, я знал, что если её однажды заставить замереть, обездвижить, то она больше никогда не замашет крыльями…
При осознании всего этого меня посетило огорчение. Лёгкая обида на судьбу, что она лишила меня единственной любви в жизни – этого бесконечно счастья ощущать чужое сердце, чужой страх, чужую… боль.
Теперь я понял.
Нет, дело было не в несправедливости, а как раз наоборот… за всё в конечном итоге приходится платить… Чтобы ощутить счастье одному, нужно причинить боль другому. Чтобы не чувствовать боли, нужно принести кому-то счастье. А чтобы самому стать несчастным… достаточно найти боль, хотя чаще всего она находит нас сама…
Когда я вышел на улицу, в небе светили звёзды. Я больше не слышал стуков, потому что учебный корпус был пуст… Вокруг было темно и душно. И в этой густой тьме я бесследно растворился……
Я – никто, я всего лишь вечный школьник, я призрак… Вам меня не увидеть, до тех пор, пока с вами не случится беда. А когда она случится, вы не сможете никому обо мне рассказать.
Лучше живите в своём мире и не суйтесь в другие…. Не суйтесь в мой.+++
ПС: я предупреждал, интересный бред - не более))) такие произведения кажутся большинству людей лишними. Но когда есть потребность найти что то новой в этой жизни - тогда это читается легко и быстро.
))Жаль ужастик не так страшен, когда описан со стороны призрака О_о.. это предисловие вот к этой штуке. Но читать надо сначала ТУ, потом ЭТУ :)))) а хотя.... без разницы... все равно бред О_о....
The Core
The Core
(by Shiroi Shinigami)
(by Shiroi Shinigami)
Аннотация: Шиицу – это мой знакомый, которого я знал при жизни… при своей прошлой жизни.
Мне снился сон –
очередной раз то,
о чём я неосознанно
думаю очень часто,
особенно когда
не могу сразу уснуть.
очередной раз то,
о чём я неосознанно
думаю очень часто,
особенно когда
не могу сразу уснуть.
+++Я стою посреди школьного людного школьного коридора и вижу троих мальчиков – они спорят. Обычные не первый взгляд школьники, однако, они привлекли моё внимание – моих глаз, ибо тела своего я не вижу. Двое наседают на одного, как при банальном споре «Пердёж нельзя поджечь», и смеются. Они похожи на лучших друзей… Затем к ним подходит четвёртый школьник – одноклассник и, видимо, тоже друг. Я знаю всех их поимённо, и как они учатся, но они, кажется, меня не видели ни разу. Поэтому я просто незаметно наблюдаю за ними со стороны, и в толпе школьников, снующих по коридору, вряд ли они смогут заметить моё лицо…
Внезапно я начинаю слышать вокруг себя приглушённый барабанный бой – голосов людей я не слышал изначально, как будто находился в герметичной камере… Несколько несогласованный оркестр из барабанов идёт на меня – где то усиливаясь, где то затихая, где то ускоряясь, где то замедляясь……
Будь я в настоящей жизни, я бы сейчас озирался как сумасшедший в поиске источника звука, но мне было всё равно откуда он идёт. И, словно раздражённый этим, звук преподнёс мне свою истинную сущность без лишней расшифровки…
Это был стук сердец людей меня окружающих. А может быть и всего мира, трудно сказать... И это не было для меня шумом или звуковыми помехами... это было музыкой – самой красивой из всех, слышимых мной. В нём было столько нот, сколько нет в нашей обычной октаве…
Стоя посреди школьного коридора, слыша сердце каждого проходящего мимо человека, я неотрывно продолжаю следить за четвёртым подошедшим мальчиком. Сосредоточившись на его лице, я вдруг ощутил, как основная масса стуков вокруг начала затухать, глушиться, пока не потеряла чёткость, превратившись в приятное журчание реки, и выделив один единственный из всех стуков – стук этого мальчика…
Как будто вдруг вместо того, чтобы беспорядочно водить палочкой по кселафону, ею стали долбить по одной единственной клавише, исключая монотонность и отдаваясь рассыпчатым эхом.
Этому школьнику на вид было лет пятнадцать.
Сказав что-то своим друзьям, он побежал трусцой – видимо бросил напоследок что-то непотребное, так как троица проводила его смехом, криками и вздернутыми средними пальцами. И как ни странно, он двинулся в моём направлении. Голоса людей внезапно стали слышны на какой то дополнительной волне… Я успел расслышать его имя – Шиицу.
Когда он развернулся, то первым делом увидел моё лицо. Я не знаю, каково оно было со стороны, но Шиицу явно его испугался: его задорная улыбка тут же исчезла, глаза расширились, а стук его сердца с размеренного резко прервался, и затем ускорился. Он меня знал, или по крайней мере раньше где-то видел…
Я наблюдал за этими переменами в нём, словно замедленно, видел, как от лица отливает кровь, как холодеют пальцы. Все эти факты не могли укрыться от моего внимания, как будто я был детектором страха или обладал свехр слухом и зрением…
После трёхсекундного контакта наших взглядов мальчик резко сорвался с места, распихивая попадающийся на пути народ. Даже недавно беседовавшая с ним троица провожала его недоумёнными взглядами, когда он сначала встал столбом посреди людного коридора, а потом рванул направо на лестницу вместо того, чтобы идти прямо – то есть в мою сторону…
Я не мог упустить его из виду и последовал за ним, мне не требовалось даже толкать прохожих – все словно проходили сквозь меня. И ещё я чувствовал, что не шевелю ни одной частью тела…
По дороге Шиицу чуть не сшиб троих учеников – очевидно первоклашек, так как они были ему почти по пояс – дверью, и те, закричав с перепугу, поотскакивали в стороны, один упал на пол. Я снова услышал вблизи от себя громкий диссонанс в стуке (одного из младшеклассников), и понял, что звук, который с точностью улавливает моё сознание, хочется слышать не прекращая…
Преследовать свою цель мне необычайно легко, я не отставал ни на шаг, тогда как Шиицу бежал сломя голову через многочисленные коридоры и кабинеты, не оглядываясь – он не знал, что от погони ему не уйти…
Я не помню, сколько времени гнался за ним, но на какой-то момент ему удалось от меня оторваться, однако ненадолго.
Он забежал за угол в кладовой спортзала и привалился спиной к стене за каким-то ящиком. Вокруг было темно – выключатель находился на другом конце самого спортзала – однако силуэты рассмотреть было можно.
Шиицу, тяжело дыша и подобрав колени, пытался максимально скрыть своё местонахождение. Я понимал, что он устал и не мог удивиться тому, что не устал я сам, хотя проделал весь этот путь вместе с ним на такой же скорости.
Не знаю, зачем он пытался от меня спрятаться, потому что я видел его и слышал его дыхание… как и его сердце, о чем он вряд ли догадывался.
Некоторое время я наблюдал за ним из-за угла, потом шагнул к нему, абсолютно не беспокоясь о том, правильно это или нет – показываться тому, за кем ты гонишься. Мне хотелось заглянуть этому мальчику в самые глаза – я понял, что хотел этого с того момента, как очутился посреди школьного коридора…Однако он не позволил мне этого сделать… Как только я очутился в поле его зрения, он вскрикнул и забился в самый угол, зажмурившись что есть силы. Я сделал шаг, но он его не слышал, а когда успокоенный тишиной открыл глаза, то закричал, как резанный. Вид моего лица вплотную приблизившегося к его собственному не прибавил ему смелости, он вновь сомкнул веки.
«Что тебе от меня нужно?!!» - Его срывающийся голос разрывал тишину. Я в ответ только молчал, покорно ожидая когда его взгляд снова окажется доступен. Однако, понимая, что это вряд ли возможно, когда кто-то смотрит на тебя в упор, я отстранился.
На бОльшем расстоянии передо мной предстала иная картина, чем секунду назад: я только сейчас заметил, как подрагивает его нижняя челюсть, и что на нежной коже лица выступает пот. Он крепко сжимал правую лямку своего рюкзака, ища в ней опору. Даже учитывая его прижатую к плечу руку, я сомневался, что он чувствует свой пульс, который сейчас отлично слышал я. Человек редко осознает в момент мондража, что его сердце может биться со скоростью 160-180 ударов в минуту – как сейчас было с Шиицу. По слухам, пульс пилота формулы один достигает двухсот во время гонки… Но человек почти никогда не придаёт важного значения этому анатомическому факту. Почему я всегда придаю?…
Рассматривая лицо Шиицу, я постепенно опять приблизился к нему вплотную. Он снова открывал глаза и снова зажмуривался, смиренно ожидая того, что с ним произойдёт, как загнанная в угол дичь. В этот момент организм активирует все свои резервы для обеспечения меньшего болевого и эмоционального шока, поэтому ему фактически уже было всё равно, кто зачем и что с ним сделает… Не так уж велика его воля к жизни.
Я разглядывал его, как близорукий бы разглядывал змею от хвоста до головы. Взгляд скользил от лица всё ниже – к шее, к расстегнутому воротнику, затем к третьей пуговице школьной формы… Здесь я остановился.
На меня волнами обрушились ещё более раскатистые удары, практически оглушая, они не шли ни в какое в сравнение с гулом, слышимым раньше… Однако этот звук противоестественно доставлял мне неописуемое удовольствие… Да, практически экстаз, коего я до сих пор не осознавал.
Я заворожено следил за тем, как беспорядочно поднимается и опускается его грудная клетка, глядя на неё практически в упор, как расширяются и сужаются ребра... Дышал Шиицу так, словно к его виску был приставлен пистолет, и к шее - нож.
Внезапно я увидел слабое свечение, исходящее из самого центра его тела… И у меня возникло непреодолимое желание прикоснуться к этому свечению, хотя я не знал есть ли у меня руки…
От слабого красноватого света – словно фонарика в густом тумане – не падало бликов на соседние с ним поверхности, и, кажется, сам его обладатель вряд ли это видел… Не скажу, что это значит, будто света нет – я то его вижу – но что-то заставляло задуматься, а вдруг это свечение вижу только я... или порождает его сугубо моё присутствие…
Не долго думая, я протянул руку к источнику его света... и, не увидев ни своих пальцев, ни кисти, тем не менее почувствовал тепло от прикосновения к разгорячённому телу. Оно было невыносимо притягательным это тепло, и мои пальцы прошли сквозь рубашку, кожу, рёбра, тонкую оболочку легких…
Я коснулся пальцами беспорядочно бьющегося комочка – он походил на птицу, мечущуюся в силке в предсмертной агонии. И мне невыносимо сильно захотелось ей помочь освободиться… Без особого труда я поймал её, потому что у птицы не было крыльев…
В этот момент Шиицу, про существование которого я и забыл, громко неожиданно вскрикнул, выгнулся и схватился за грудь, перекрыв ладонями тусклый красноватый свет… вместе с моей рукой.
Я догадывался, что был бестелесным с самого начала, и меня не сильно удивило подтверждение этому факту сейчас…
Я держал в руке птицу, не желающую перестать метаться, и смотрел в лицо её обладателю, который с небывалым ужасом смотрел на меня в ответ. Он сильнее выгнул спину, когда крик его затих, превратившись в хриплое частое дыхание, лицо слегка побагровело от напряжения, как обычно бывает у людей, которые пытаются сдержать невыносимую боль…
Я не умел считать время, чтобы сказать, долго ли продолжался наш странный зрительный контакт, но внезапно Шиицу всхлипнул.
Плач, это были слезы боли. Я невольно ослабил хватку, глядя на появившиеся в уголках глаз капли. Он не отпускал источника света – теперь я был почему-то уверен, что его вижу лишь я один…
«Пожалуйста… - вырвалось у него, по щекам потекли дорожки из слез… Я понял, что он просит пощадить его, но не понимал, зачем и почему моё удовольствие могло угрожать его жизни… - Отпусти меня… - шёпот, умоляющий и в то же время не надеющийся на исполнение своей просьбы, просто отчаянный зов из самой глубины души, рождённый из оставшихся частиц смелости, - Мне больно!!» - это было стенание, переходящее в крик.
Вид его искажённого болью лица, откинутой головы – а я видел все черты Шиицу поразительно близко, словно каждый отдельно, но в одном целом – напряжённой шеи и слегка встрёпанных волос во мне возникло странное и абсолютно неуместное чувство жалости…
Конечно, Шиицу не мог знать, кто я, что мне нужно – что я вообще чувствую во всей этой ситуации - он думал лишь об одном: что перед ним чудовище, которое пришло забрать его жизнь.
Я видел это в его обессилившем от ужаса и от того относительно спокойном лице…
Он чувствовал порог смерти, чувствовал обжигающее лезвие бритвы вблизи вен, и все его остаточные рефлексы в организме пытались сохранить ему жизнь – вряд ли он даже осознавал, что говорит…
Повинуясь своему чувству жалости, я решил убрать руку, отпустить птицу – одно движение моих пальцев могло избавить Шиицу от страданий, которые я ему причинял… Но я не мог разжать пальцев…
Убрать руку для меня означало перестать ощущать эту пульсацию, мне вовсе не хотелось потерять то чувство, которое я всегда вслепую искал, чувство изощрённого удовольствия… Я подозревал, что это неправильно, но мне не переставало нравиться… Я просто растворялся в стуке его сердца, я не хотел больше ничего, кроме этого звука, этого ощущения в своей руке… Это было в какой то мере моей любовью к нему.
Нет, я не хотел отпускать… и это желание в конец концов пересилило жалость.
«Кто… ты?...» - я до сих пор смотрел ему в глаза, которые были теперь слегка красные, и после его слов на меня против воли накатило отчаяние, отражавшееся на его лице.
Всё это время он был моим отражением в зеркале? Только сейчас я почувствовал, что нас отделяет тонкая-тонкая прозрачная стенка… Вдруг вместо лица Шиицу я увидел нечто иное: страшное лицо с бледными губами, бледной кожей, глазами без зрачков, пересекающие его черные морщины, искажённые в дикой злобе, в гневе… в ужасном чувстве ярости!…
В этот момент тишину разорвал мой собственный крик…
Я не видел ничего помимо этого лица, не знал есть ли у меня веки, но был уверен, что даже, закрой я глаза, я буду всё ещё видеть этот страшный лик ненависти, пожирающий душу.
Я никогда не избавлюсь от этого ужасного видения, от отчаяния и страха.
В эту секунду во мне напряглись все струны, сильно стало не хватать воздуха, хотя я не знал, есть ли у меня лёгкие…
Но сильнее всего был мой крик. Всё готово было взорваться вокруг меня, как и я сам. Исчезнуть, расщепиться на атомы!
И откуда я знал тот факт, что всё это скоро прекратиться, скоро мучения кончатся?… Боль пройдёт и можно будет проснуться, сказав себе «А, так это был кошмар?»…
В следующую секунду – или час, или день – я очнулся в том же положении. Напротив меня был Шиицу, по прежнему прислонившийся к стене, вокруг стояла непроглядная тьма – стало темнее, чем было до этого…
Шиицу был неподвижен, как и воздух вокруг застыл. В первый момент меня насторожило отсутствие стука вокруг – я не слышал его даже отдалённо… и ведь не могло же случиться так, что все люди разом умерли… хотя…
Лицо Шиицу теперь было бледно, руки упали вдоль тела – а ведь всего секунду назад они судорожно искали мои руки, – и неестественный поворот шеи показывал как всё в нём теперь… безжизненно…
Я поразился тому чувство которое во мне возникло – удивление. Вместе с чем я понимал, что это должно было случиться… И всё же что-то подмывало встряхнуть мальчика за плечо, даже спросить всё ли с ним в порядке… Но я не мог этого сделать – ведь у меня не было рук…
Руки.
Я всё ещё сжимаю в руке бедную птицу в клетке. Вот только теперь она неподвижна, как сам Шиицу… Она странно обмякла в моей ладони – поэтому ли я теперь не слышу стука?
Постепенно преодолевая ступор, я разжал пальцы… разжал?... Я ведь слегка придерживал пташку, наслаждаясь её горячестью и движениями, а не сжимал что есть силы, не давая двигаться…
Теперь не было того света, едва пробивавшегося сквозь рубашку… Ещё несколько мгновений назад он был ярок, а птица была в неистовстве, и ничего в ней не говорило о том, что она может навсегда обрести покой…
Да, я знал, что если её однажды заставить замереть, обездвижить, то она больше никогда не замашет крыльями…
При осознании всего этого меня посетило огорчение. Лёгкая обида на судьбу, что она лишила меня единственной любви в жизни – этого бесконечно счастья ощущать чужое сердце, чужой страх, чужую… боль.
Теперь я понял.
Нет, дело было не в несправедливости, а как раз наоборот… за всё в конечном итоге приходится платить… Чтобы ощутить счастье одному, нужно причинить боль другому. Чтобы не чувствовать боли, нужно принести кому-то счастье. А чтобы самому стать несчастным… достаточно найти боль, хотя чаще всего она находит нас сама…
Когда я вышел на улицу, в небе светили звёзды. Я больше не слышал стуков, потому что учебный корпус был пуст… Вокруг было темно и душно. И в этой густой тьме я бесследно растворился……
Я – никто, я всего лишь вечный школьник, я призрак… Вам меня не увидеть, до тех пор, пока с вами не случится беда. А когда она случится, вы не сможете никому обо мне рассказать.
Лучше живите в своём мире и не суйтесь в другие…. Не суйтесь в мой.+++
ПС: я предупреждал, интересный бред - не более
))) такие произведения кажутся большинству людей лишними. Но когда есть потребность найти что то новой в этой жизни - тогда это читается легко и быстро.@музыка: что-нибудь из Children of Boddom
@темы: моё навсегда, мои порывы в другие миры или любительское писательство...
-
-
01.11.2009 в 08:12